– В Вену. Я хочу пожить в Европе…

– Замечательно! – Татьяна Алексеевна развела руками. – Ты хочешь пожить в Европе. Поэтому продал единственное, что было в нашей семье ценного и что могло потом достаться сыну. Ты хочешь пожить в Европе, а потому ты делал все тайком. Мы не существуем…

– Таня, мы давно с тобой не существуем. Мы не существуем. Я есть. Ты есть. Антошка есть. Но все по отдельности.

– Ошибаешься, дорогой. Ты – отдельно. А мы с Антоном вместе. Можешь уезжать куда угодно.

– Договорились.

Муж ушел в другую комнату. А Татьяна Алексеевна зачем-то стала пересчитывать деньги.

Художник Егор Пьяных уехал в Вену, сплетники донесли Татьяне Алексеевне, что спутницей его была молодая художница Бэлла и что именно она убедила его уехать, утверждая, что его там ждет настоящая слава.

Забегая вперед, надо признать, что молодая художница была права. И что она оказалась на редкость пробивной, практичной особой. Она, признав полное превосходство Егора Пьяных, бросила свои художественные опыты и взялась за продвижение таланта мужа на европейском рынке. Картины Егора Пьяных она сначала оценила ниже рыночной, потом, видя интерес, стала повышать цену, заодно слагая легенды о его жизни. Егор Пьяных, видя, как растет банковский счет, полностью уверовал в свою гениальность, которую ему вдруг захотелось сохранить во что бы то ни стало. От его московской расхлябанности вдруг ничего не осталось – появились осторожность, аккуратность в отношениях с людьми и хорошо выверенный риск в творчестве. Он теперь писал то, что от него ждали и что хорошо продавалось. С молодой художницей Бэллой они не вступали в официальный брак – статус одинокого мужчины привлекал любительниц живописи и художников. Бэлла создала уют, творческую атмосферу и ощущение прочности. Вообще, художнику Егору Пьяных с женщинами везло. Не повезло ему с сыновьей любовью. Но в этом он был виноват сам. Когда Антон повзрослел, а острота переживаний Татьяны Алексеевны притупилась, было решено отправить Антона в Вену.

– Поживи, присмотрись всего несколько месяцев. Вернешься, решишь, что к чему… – сказала она сыну.

Антон погостил в Вене, подружился с Бэллой и абсолютно рассорился с отцом. На него произвела впечатление огромная квартира, мастерская со стеклянной стеной, маленький садик с розами. Все было картинно красивое и чрезвычайно удобное. И Бэлла, и отец старались как могли – возили, водили на экскурсии, ездили по живописным окрестностям, слушали оперу. Все было замечательно, но менторский и даже высокомерный тон отца, его указания, его предостережения, поучения портили Антону настроение. В душе у него поднималась волна раздражения и обиды – он хорошо помнил их жизнь с матерью после отъезда отца. И то, что они перенесли все эти трудности, было не меньшей заслугой, чем карьера отца в Европе. Отец ощущал себя звездой и считал возможным вести себя покровительственно и даже резко.

Когда Антон вернулся, он сказал Татьяне Алексеевне:

– Мама, я больше к отцу не поеду. Даже не уговаривай. – Потом он добавил: – А вот в Европу мы с тобой обязательно должны съездить. Тебе, думаю, понравится.

Татьяна Алексеевна, безусловно, желавшая сыну только добра и согласная на все ради этого, даже на отъезд за границу, вздохнула с облегчением. Антон, ее любимый сын, друг, остается в Москве, рядом с ней.

После визита сына Егор Пьяных несколько раз звонил, вел строгие дежурные разговоры, но, столкнувшись с вежливой холодностью сына, в дальнейшем ограничивался подарками, безумно дорогими и страшно нелепыми. Вроде той шелковой пижамы с золотистым орнаментом. Так они потеряли связь и так отец не узнал, как сын начал писать стихи, как бросил институт, принял решение стать поэтом, как прописался в городе Чехове и как вдруг пристрастился к вину. Все эти события не коснулись Егора Пьяных, поэтому он не смог на них повлиять.

Все это досталось на долю Татьяны Алексеевны, и чего стоило ей это, Инна Соломатина догадалась, лишь встретившись с ней. И, будучи человеком добрым, а потому внимательным к вещам вроде бы незаметным, выводы она сделала совершенно иные, нежели Аня Кулько в аналогичной ситуации.

К моменту этой встречи Инна и Антон, как принято иногда говорить, были парой уже больше года. Их отношения начинались необычно – не каждая предложит погостить бывшему любовнику лучшей подруги, получили развитие не совсем ординарно и проистекали весьма бравурно.

Как только они стали любовниками, Антон почти перестал пить. У Соломатиной закружилась голова: «Это любовь. Когда он встречался с Кулько, такого не было. Он любит меня, а потому делает все, чтобы не огорчить меня и не испортить отношения со мной!» Она не могла наглядеться на Антона – такой красивый, талантливый, так любит ее! Радуясь, Соломатина не переставала ревновать Антона. Ей казалось, что все вокруг хотят его увести от нее, соблазнить или женить на себе. Она устраивала сцены ревности на пустом месте, изводя и себя, и его.

– Слушай, что это тебе в голову такое взбрело?! – удивился как-то Пьяных. – Не нужен мне никто. Мне хорошо и так.

– Ах, и так хорошо?! – взъелась вдруг Соломатина. – «И так хорошо» – это что-то вроде «средней паршивости» или «и так сойдет».

– Да нет же, я просто хотел сказать, что мне с тобой хорошо. Мне не надо ничего менять! – оправдывался Антон и старался как-то угодить Соломатиной.

Розовое вино было забыто. И пиво в доме не появлялось. И стихи писались, судя по всему, хорошо. Соломатина, ревнуя, купалась в счастье, Аня Кулько страшно ей завидовала и старалась подпортить настроение.

– Ну, алкоголизм не лечится. Ты это имей в виду, – любила приговаривать она.

– Я знаю, – отвечала Инна, тайком скрестив пальцы. Она очень не хотела, чтобы кто-то сглазил ее счастье.

Когда Антон сказал, что они поедут к Татьяне Алексеевне в гости, Соломатина не удивилась. Антон был прекрасным сыном. Он звонил матери почти каждый день, разговаривал заботливым тоном. И всегда помнил, что ей надо купить. Соломатина так впечатлялась этим, что сама, будучи в супермаркете, обязательно прихватывала нужные Татьяне Алексеевне продукты.

– Я испеку пирог? Неудобно с пустыми руками, – спросила Инна накануне визита.

– Испеки, мама рада будет, – просто отозвался Антон.

На следующий день они обедали в огромной столовой. И была парадная посуда, Татьяна Алексеевна уговаривала их попробовать фирменные голубцы и нахваливала пирог с рыбой. Инна провозилась с ним полночи, но результат действительно превзошёл все ожидания.

Все, что приготовила Татьяна Алексеевна, было отменно вкусным.

– Вы просто профессионально готовите! – покачала головой Соломатина. Она ела с аппетитом и радовалась похвалам. В поведении Татьяны Алексеевны не было ничего, чем так была возмущена в свое время Аня Кулько.

– Если ты наелся, – обратилась к сыну Татьяна Алексеевна, – пойди достань с антресолей старые чемоданы. Они забиты всяким барахлом, которое наконец надо выкинуть.