А вот если это правда, то моему ангелу лучше какое-то время не возвращаться. Столько лет он постоянно твердил мне о коварстве темных, а сам что? Значит, его арестовывают за преступные контакты с врагами человеческого рода, а мне его опять ждать? Хотя … кто сказал, что это правда?

— Почему я должна Вам верить? — прямо спросила я Винни.

— Хорошо, — вздохнул он. — Вам знакомо понятие трансляции?

Я озадаченно качнула головой.

— Мы можем передавать друг другу мысленные образы, — объяснил он. — Или отдельные мысли. Насколько мне известно, наш дорогой Макс демонстрировал вам с Анатолием, как это делается.

О Господи, мы ведь действительно еще и с Максом втайне от всех встречались, даже от Стаса! Неужели и это они моему ангелу в счет вставили? Это уже вообще свинство — с Максом мы на земле тысячу раз общались, и никого это тогда не волновало!

Немедленно всплывшая у меня в памяти сцена, в которой Макс показывал нам, как ставить мысленный блок, вдруг резко сменилась другой. Это было то же место у поваленного дерева, но виделось оно под другим углом — словно я, сама не заметив, рухнула перед этим деревом на колени. И в новой сцене звучали голоса.

Это были несомненно мой ангел и Винни, но тембр у обоих был какой-то механический, словно я их с диктофона слушала. Эта странность, однако, оказалась мимолетной — когда я расслышала, о чем именно они говорят.

Так-так-так, а вот теперь моему ангелу лучше вообще не возвращаться. Преступные контакты с врагами человеческого рода у меня за спиной? Этот небожитель еще и дрался здесь с кем-то? Найти для меня место, о котором он не знает — да как же он меня искать в нем будет? Меня должны забрать? Как посылку, что ли, в этом тайнике?

Картина перед моим мысленным взором исчезла, словно занавес резко опустился.

— Что там дальше было? — возмутилась я.

— Больше ничего, — уверил меня Винни.

Ну да, конечно, так я и поверила! После всего, что, как выяснилось, мой ангел от меня скрывал? Точно договорились, что мне показывать, а что — нет!

— Вы, что, блок поставили? — прищурилась я.

— Зачем? — несказанно удивился Винни.

— А почему я больше ничего не вижу? — настаивала я.

— Как я уже сказал, — снисходительно улыбнулся он, — мы можем показывать образы — исключительно добровольно. Проникновение в чужие мысли называется сканированием, и этим умением наш Творец наделил только нас — в виде компенсации, так сказать, за лишение других прав. А, да, — поморщившись, добавил он, — еще и чистильщиков памяти, но им для этого требуется ввести свою жертву в особый вид транса.

Я поежилась, но категорически отказалась следовать его отвлекающему маневру. Ну-ну, где-то я уже слышала про невозможное!

Потряся головой, я отключилась от окружающего меня вида и попробовала восстановить в памяти тот занавес, который отрезал от меня видение с голосом моего ангела. Занавес этот был не сплошной, однотонный, весь в складках, как в театре, а скорее напоминал ширму, расписанную затейливым узором: линии, загогулины, квадраты, ромбы, круги, спирали — и все разных цветов. У меня в глазах запестрело, как в тот недолгий, к счастью, период, когда Франсуа увлекся восточными мотивами в своей новой коллекции ковров и гардин.

Стоп, а если это не ширма, красками расписанная, а ковер — как их на востоке плетут: каждая нитка не обрывается, а переходит из одного элемента узора в другой? Вот оранжевые детали то там, то здесь видны, но если только к ним присмотреться, то они свой рисунок формируют и наверняка с обратной стороны ковра соединены…

Фу, какой неприятный оранжевый цвет: не теплый и сочный, а едкий, неоновый какой-то, колючий, агрессивный…

— Это Вы на кого-то нападать собрались или на себя атаки ждете? — рассеянно спросила я, водя глазами по ярким линиям и пытаясь понять, что за рисунок из них складывается.

Ковер перед моими глазами ожил: линии зазмеились, круги начали сплющиваться в овалы, ромбы выпрямляться в квадраты, и я тут же потеряла свою нить Ариадны. Тяжело отдуваясь, я отвела глаза от узора, превратившегося в клубок разноцветных и невероятно шустрых змеек, и наткнулась ими на пристальный взгляд Винни.

— Дорогая Татьяна, — произнес он без тени своей обычной дурашливой улыбки, — я ответственно заявляю Вам, что Ваше место — у нас в отделе.

— Мое место там, где Анатолий, — не менее твердо ответила ему я. — А где наше место, мы будем решать вместе с ним, когда он вернется. И этот вопрос я больше обсуждать не буду.

— Хорошо, — снова вздохнул Винни, — давайте хотя бы установим перемычку.

— Зачем? — отступила я от него на шаг. — Чтобы Вы меня издалека … сканировали?

— Вот я бы не сказал, что это и вблизи легко сделать, — Винни закатил глаза, как гурман от соблазнительного запаха. — У Вас мысли носятся, как стрижи, ошалевшие от нашествия мошек.

— Спасибо, — с достоинством кивнула я. — И все же — зачем?

— Это предложение Анатолия, — напомнил мне он. — На самый крайний случай. Для Вас крайний.

— Ну, разве что при том условии, что он таковым и останется, — предупредила я его.

— Татьяна, Вы знаете, — хитро прищурился он, — само Ваше существование превращает мой чисто научный интерес к маскировке инвертации в азартнейшую игру.

— Успехов! — пожелала я ему. — Что для этой перемычки-то нужно?

— Общее воспоминание, неизвестное больше никому, — с готовностью пояснил он. — Помните то место, в котором мы с Вами случайно встретились?

Я уныло покачала головой — после ссоры с моим ангелом я брела тогда по лесу, ничего не видя перед собой, а потом, возвращаясь, только перед собой и смотрела — в ожидании появления нашего учебного здания.

— Пойдемте, — позвал меня Винни.

Мне показалось, что он специально вел меня самым кружным и запутанным путем, но меня это не беспокоило — я не имела ни малейшего намерения наведываться в незнакомое моему ангелу место.

Остановившись, наконец, на полянке, ничем с виду не отличающейся о десятка других, пройденных нами, Винни попросил меня внимательно осмотреться.

— Откуда я вышел? — спросил он через пару минут.

— Откуда Вы вышли, я не знаю, но заговорили Вы со мной оттуда, — кивнула я на куст, который первым после моей смерти навел меня на мысли о Божьем промысле. — У меня тогда чуть инфаркт не приключился.

— Отлично! — с довольным видом потер он руки. — Тогда образ именно этого яркого образца райских кущей станет сигналом, которым Вы сможете вызвать…

— Я знаю, — не удержавшись, похвасталась я.

— … а я Вас, — закончил он. —