— Во-первых, — выпрямилась я, вскинув указательный палец, — захватить твоего отца еще никому не удавалось — его просто задержали, до выяснения ситуации. Во-вторых, до сих пор со мной ничего не случилось — значит, он держит эту ситуацию под контролем. И в-третьих… — Я немного помолчала. — Когда ко мне вернулась память, моим первым вопросом к нему было, почему он здесь, а не рядом с тобой. И я никогда еще не видела его таким удивленным. Мы вернемся на землю — это я тебе обещаю! — но только вдвоем.

— Татьяна, — тихо проговорил Тоша, — но тебе же через пару дней все равно придется подразделение для будущей работы выбирать.

— Не через пару дней, — отпарировала я, — а почти через неделю. Более чем достаточный срок, чтобы разобраться с мелким правонарушением.

— А если нет? — снова посыпались искры из Марины. — Что потом?

— Потом будет потом, — глубокомысленно поставила я точку в разговоре. — У меня есть время подумать.

Именно этим я и занималась все последующие дни. Ни о каком ангельском трудоустройстве в одиночку и речи быть не могло — мне нужно было придумать твердое, непоколебимое обоснование отсрочки до того момента, пока не освободится мой ангел.

И в этом намерении у меня появился совершенно неожиданный единомышленник.

Каждый вечер я созванивалась с землей, большей частью с Игорем — они все потребовали от меня ежедневного отчета о моей безопасности. О себе они говорили крайне скупо и неохотно, засыпая вопросами меня: что я делала, где была — чуть ли не поминутно! — не встретила ли кого-то незнакомого, не заметила ли что-то необычное, и так далее, и тому подобное.

Ответы мои разнообразием не отличались — весь день я проводила на ногах, в лесу, чтобы к вечеру свалиться без этих самых ног и хотя бы ночью ни о чем не думать.

Я никак не могла найти достаточно вескую причину для отказа от распределения и, главное, свое встречное предложение о том, что мне делать дальше. Не заявлять же мне: «Не хочу!» — что-то подсказывало мне, что такой аргумент вряд ли будет рассматриваться. Еще заберут куда-то для воспитательной беседы — Игорь тогда совсем изведется.

Никакого скрытого постороннего присутствия рядом с собой я не ощущала, и временами давала себе волю, пиная в раздражении все, что попадалось мне под ноги. Куда подевалось мое воображение? Сколько раз на земле я доказывала своему ангелу, что человек может найти выход из любой, самой с виду безвыходной ситуации, и что? Находчивость только людям положена? А здесь у меня ее отобрали — взамен на суперспособности, которые я, между прочим, ни у кого не выпрашивала?

Я чуть не поверила в это, когда на второй день за мной увязался Тень. Наверно, опять за мной следил — догнал меня, как только я в лес вошла.

— Добрый день! — робко начал он. — Вы не возражаете, если я с Вами немного пройдусь?

Я снова не нашлась, как от него отделаться — нагрубить в ответ на его просительный взгляд язык не повернулся, а в моем тогдашнем состоянии любая фраза прозвучала бы резко и грубо.

Я только равнодушно пожала плечами. Довольно долго мы шли молча, и я уже с трудом сдерживалась, чтобы не футбольнуть что-нибудь — желательно, поувесистее и в сторону моего спутника.

— Анатолий еще не вернулся? — вдруг подал он голос, словно вспышка моего раздражения как-то дошла до него и послужила сигналом прервать молчание.

— Как видите, — ограничилась я констатацией очевидного факта.

— У него все в порядке? — снова спросил Тень, глянув на меня искоса.

— Да, — еще короче ответила я.

— Татьяна, я вижу, что Вы не хотите говорить, — повернулся он ко мне, остановившись, — но я также вижу, что что-то случилось. Чем я могу помочь?

Я тоже остановилась как вкопанная. Это был тот самый вопрос, который я подсознательно ждала от всех наших во время каждого телефонного разговора. В нем было сочувствие, понимание, доверие и, как минимум, желание выслушать. И получила я его от практически незнакомого мне и когда-то замкнутого и заносчивого соученика — свои же предпочли раздавать мне инструкции, даже не интересуясь моим мнением.

— У его начальства возникли вопросы к нему в связи с … некоторыми документами, — обтекаемо ответила я. — Сейчас они проясняют ситуацию. Так что помочь Вы вряд ли можете, но за предложение спасибо.

— Если я все же могу что-то сделать, — повторил он, — скажите мне об этом без всякого стеснения. В любой момент.

Я снова поблагодарила его, и мы двинулись дальше — опять в молчании. Страстное желание пнуть что-нибудь куда-то улетучилось, и я просто шла — глядя по сторонам и отмечая места, так или иначе связанные с моим ангелом.

— А Вы уже решили, где будете дальше стажироваться? — снова заговорил Тень.

— Нет, — вновь вернулась я к коротким ответам, неохотно отрываясь от воспоминаний.

— Интересно, — чуть усмехнулся Тень, — я тоже.

— Почему? — спросила я исключительно для поддержания разговора.

— В частности, из-за той истории, которую Вы дали мне почитать, — уже открыто улыбнулся он. — Ни одно из подразделений, с которыми нас ознакомили, не вызвало у меня безоговорочного желания провести в нем всю дальнейшую жизнь. Но благодаря Вам, я знаю, что есть еще и другие, и мне кажется, что без знакомства с ними наше предварительное обучение не является полным и всесторонним.

А ведь это мысль! Дополнительные курсы вполне могут дать мне то самое время, которое нужно сейчас выиграть. И возражений такое желание встретить не должно — что может быть похвальнее стремления не только углубить, но и расширить свои познания? Главное — с критикой программы, официально установленной для новеньких, не переборщить.

— И что Вас у этих не устраивает? — махнула я рукой за спину — в сторону павильонов, которые мы недавно прошли.

Замявшись, Тень объяснил, что хранители слишком сфокусированы на своем человеке — как няньки, добавил он с извиняющейся гримасой, трясущиеся над каждым шагом младенца и стреноживающие его вольную поступь. Я усмехнулась про себя — прямо почти как мое первое впечатление, когда мой ангел вышел из невидимости и рассказал мне о себе и своей работе.

У карателей, наоборот, Тени не понравился слишком жесткий подход к людям, скрытность его реализации и явная неадекватность мощи ангельского воздействия слабой способности человека противостоять ему. Я удивленно нахмурилась, буквально слыша наш с Мариной старый спор о том, что людям — да! — нужны испытания, но только не такие, которые ломают их.

— А у целителей? — уже определенно заинтересовалась я. — Если я правильно помню, чистка памяти