не плакала, улыбка не сходила с её губ, она лепетала что-то и не отводила от неё взгляда, в то время как на руках у Греты или Ларсена она могла капризничать, а порой взахлёб рыдать.

Поэтому посещения Миранды все встречали с нескрываемым удовольствием. Особенно радовалась Грета, поскольку материнские обязанности, похоже, её тяготили, и выполняла она их лишь по необходимости и страшась недовольства супруга, который крайне гордился своим отцовством и требовал от жены, чтобы она была идеальной матерью.

Как только Миранда появлялась в комнате, где была Санни, Грета с удовольствием отдавала ей дочь и моментально исчезала из виду. Порой найти её, чтобы вернуть малышку, было очень проблематично. Она то уходила гулять по острову, то сбегала на кухню или в подвал, бралась за любую работу, главное, подальше от дочери.

Миранда очень лояльно реагировала на такое поведение молодой матери, оно её устраивало, поскольку в её отсутствие материнские обязанности Грета старалась исполнять безукоризненно, а во время собственных посещений присутствие той было явно излишним. Ей хватало, что неподалёку всегда оставался Ларсен, который не вмешиваясь, наблюдал издали и был готов в любую минуту оказать посильную помощь.

Через несколько месяцев Альфред покинул остров на несколько недель, захватив с собой Стива.

Их отсутствие Миранду не озадачило, она подозревала, что связано это с возможной женитьбой Альфреда и получением им необходимых документов.

Было немного интересно, как он сумеет обставить их обмен, и сможет ли она отказаться исполнять роль его супруги. А может, ей вообще удастся номинальную супругу сделать реальной. Хотя какой ей от этого прок? Разнообразить сексуальную жизнь Альфреда или иметь повод для недовольства и шантажа? Нужно ли это ей? Все эти мысли лениво копошились в её сознании, не вызывая никаких эмоций, кроме слабого любопытства.

***

Вернулся Альфред в сопровождении женщины, которую под руку вёл Стив. Женщина была закутана в шёлковую чадру, скрывающую не только её фигуру, но и лицо.

Миранда, снедаемая любопытством вышла на причал, и Альфред сразу подошёл к ней и указав на женщину, вполголоса пояснил:

– Это супруга Стива, по нашему не понимает ни слова, их обвенчали, после чего толмача он отпустил, выучив перед этим самые ходовые фразы, когда их недостаёт, он объясняется с ней знаками. Она думает, я его отец, соответственно тебя будет считать матерью. Надеюсь, ты поддержишь эту легенду.

– Зачем такие сложности? – недоумённо поинтересовалась Миранда, но ответить Альфред ей не успел. К ним подошли Стив и его спутница.

Стив поклонился, поцеловал ей руку, потом указал на неё закутанной в шёлк женщине, и та тоже поспешно склонилась и поцеловала ей руку.

– Ступайте в гостиную и ждите нас там, – громко приказал Альфред, и Стив поклонившись и ему, увлёк спутницу в сторону замка.

Проводив их взглядом, Миранда иронично хмыкнула и проронила:

– Непонятно что намутил…

– Почему непонятно что? Всё достаточно просто, по документам её супруг я, и соответственно теперь ты – моя супруга и в прошлом персидская принцесса, принявшая нашу веру и отныне именуемая Мирандой.

– Оригинально. Кто имя выбирал?

– Я, конечно.

– А до того её как звали?

– Раушания, что в переводе с их светлая вроде, но я не уверен.

– Это имя где-то в документах осталось?

– Нет. Только, что дочь такого-то, именуемая после крещения так-то и всё.

– Прекрасно, но думаю, Стиву ей лучше вообще какое-нибудь новое имя придумать. Например, Доротея. И мне прошлое имя другое подобрать, чтобы у неё ассоциаций не вызвать, если при ней обо мне начнёшь рассказывать, и она услышит его.

– Доротея хорошее имя, мне нравится, – кивнул Альфред, – я скажу Стиву, чтобы так называл и ещё постарался минимизировать её общение с кем-либо, пусть в комнатах своих сидит и его ублажает. Ей не привыкать, порядки в доме её отца строгие были.

– Откуда вообще она взялась?

– Она дочь одной не особо любимой наложницы шаха, которая его чем-то сильно разгневала. Шах подарил её нашему королю, как бы в гарем. Но поскольку гарема нет и не предвидится, Илиас воспользовался ситуацией и объяснил привёзшему её посланнику, что лучше она станет супругой графа, чем бесправной служанкой во дворце, не имеющей статуса. Заодно королю растолковал, что статус фаворитки оскорбит шаха, а другого предложить не получится, при этом намекнув, что принцесса не особо привлекательна, и это подтвердил шут, который проник в соседнюю комнату с принцессой и через потайное отверстие понаблюдал за ней. В результате подарок был благосклонно принят королём и с благословения главного инквизитора передан мне за особые заслуги перед церковью и государством. В результате все довольны. Больше всего шах, который взамен получил разрешение на беспошлинную торговлю в порту.

– Она действительно непривлекательна?

– У неё своеобразная внешность. Страшной я бы её не назвал, но не в моём вкусе точно.

– А Стива как ты сюда вплёл?

– Принцесса ничего по-нашему не понимает. На церемонии, которую провёл Илиас без свидетелей Стив держал её за руку, и ей пояснили, что муж он, а я его отец, в то время как по документам это не так.

– Стив был не против?

– С чего ему быть против? Ему позволили радости секса вкусить и потомков заиметь, причём от достаточно высокородной жены. Какие могут быть возражения с его стороны?

– Я так понимаю, что его мнением ты даже не поинтересовался.

– Зачем? Что бы это могло изменить?

– Ясно… Ты, как всегда верен своим устоям: значимо лишь твоё мнение. Что при этом чувствуют окружающие тебе безразлично.

– Дорогая, мне небезразлично твоё мнение, и я не понимаю: чем ты недовольна? Я максимально учёл твои пожелания: я не лишил девушку жизни и не запер бесправной пленницей. Все участники получили свою выгоду, в том числе Стив. Что опять не так?

– Не знаю. Не так сама постановка вопроса. Ты решил всё за всех и считаешь, что это правильно.

– Хорошо, а как бы ты решила? Что ты хочешь изменить в этом раскладе?

– Честно?

– Конечно.

– Меня раздражает твоя руководящая роль. Я не знаю как сделать лучше, но при этом любое даже оптимальное решение, предложенное тобой, вызывает у меня неприятие.

– Откровенно… То есть ты это осознаешь, что я нашёл оптимальное решение, но поскольку оно моё, тебя оно раздражает. И что будем делать?

– А моё раздражение и неприятие разве на что-то влияют? По-моему, ты привык не озадачиваться ими в надежде, что я смирюсь и приму твоё окормление как неизбежную данность.

– Мир, мне хочется уменьшить твоё неприятие, но я не знаю как. Если есть идеи, подскажи.

– Ал, я знаю,