отвратительна была армянам мысль признать своим царем грузинского правителя. И патриарх Петрос предпочел не соглашаться ни на одного из трех претендентов, а отдать Ани под власть византийцев. По свидетельству Аристакеса, патриарх сообщил византийскому наместнику Самосаты о своем намерении сдать императору армянскую столицу. «Сообщи императору, – заявил Петрос, – что, если он согласится дать нам что-нибудь взамен, я передам ему город Ани и все остальные крепости царства». Можно догадаться, как обрадовался Константин Мономах, узнав об этих предложениях. «В награду он одарил Петроса большими деньгами и назначил управлять городом. Так византийцы стали хозяевами Ани и всей области Ширак».

Это версия Аристакеса, историка, обычно правдивого и искренне любившего свою родину; и нет никаких причин сомневаться в его свидетельстве. Он, как мы видим, выдвигает серьезное обвинение против Петроса, считая, что тот слишком легко (и увы, не без выгоды для себя) согласился с уничтожением армянской независимости. Правда, по другим источникам считается более виновным вестис Саргис, которого Гагик II, уезжая, имел неосторожность назначить своим вторым представителем в Ани на тех же правах, что патриарха. Саргис действительно договаривался с паракимоменом Николаем, чтобы сдать ему Ани. Город был охвачен сильнейшими волнениями. Жители разделились на партии, которые не могли договориться между собой, и Саргис это использовал. По его подсказке сорок виднейших жителей города сошлись на собрание и послали Константину Мономаху в знак подчинения ключи от Ани и сообщили: «Город Ани теперь твой, и все земли к востоку от него тоже» (1045). Впрочем, мы не знаем, какие были отношения между Петросом и Саргисом – объединились эти двое или каждый действовал независимо друг от друга, сдавая столицу византийцам? Киракос Гандзакеци, несомненно, передает дух этого ужасного времени своими словами: что все эти политики, «нападавшие один на другого с помощью создаваемых в глубокой тайне уловок и клеветнических заявлений, имели лишь одну цель – обманывать друг друга и предавать один другого императору. Или же князья думали, как предать мусульманам патриарха, а тот – как ему предать им князей».

Нужно заметить, когда царь был в плену, между князьями не было единства и стране угрожали мусульмане, вхождение в состав Византии многим казалось не лучшим, но неизбежным выходом. Саргис был предателем, Петрос не имел той стойкости, которой отличались прежние патриархи, но Григорий Магистрос, на наш взгляд, был так высок душой, что мы не можем не быть заранее настроены в его пользу. Однако, живя в Константинополе (1045–1046), он уступил императору Константину Мономаху свою крепость Беджни в округе Ниг, стоявшую на реке Хураздан (позже Занги), к северо-востоку от Эхиварда (позже Эгварт) и к северу от Еревана. В обмен на нее император дал ему новые владения в византийской феме Месопотамии (по-армянски Митджагетк) – земли вокруг Вартеника (Барзаниссы у византийцев, Вартаниса у арабов) и титул «дука Месопотамии». Ему также было поручено управлять значительной частью Тарона, Сасуна и Васпуракана. Как мы видим, Византия во всех случаях методично вела одну и ту же политику, начатую еще при Юстиниане. Она лишала армянских владетелей их наследственных земель, присоединяла эти земли к империи, включала их в ее строго централизованное государственное устройство, а их бывшим владельцам возмещало убытки, делая их в других местах империи высокопоставленными византийскими чиновниками, которым давали много земель и почетных званий, но пожизненно и без возможности закрепиться на новом месте.

Отречение царя Гагика II

Что мог сделать в этих обстоятельствах царь Гагик II? Этого несчастного юношу по-прежнему под разными предлогами удерживали в Константинополе в своего рода позолоченной тюрьме, и у него не оставалось больше иллюзий. Пока город Ани сопротивлялся, Гагик мог надеяться, что когда-нибудь он вернется в царство своих предков. Но когда из-за предательства Саргиса и слабохарактерности патриарха Петроса Ани был сдан византийцам, всякое сопротивление, увы, стало бесполезно. «Предатели, скрепившие свою клятву кровью Иисуса Христа, прислали Мономаху все четырнадцать ключей от Ани с письмом, в котором были такие слова: „Ани и весь Восток отдали себя тебе“. Император вызвал Гагика, показал ему ключи от его дворца и его города и письмо, обращенное к нему, и сказал ему: „Ани отдали мне“. Гагик, понявший, что стал жертвой предательства, заплакал и воскликнул: „Пусть Бог рассудит меня с теми, кто меня обманул!“ Затем он сказал Мономаху: „Единственный хозяин и государь Армении – я, и я не отдаю тебе свое царство, потому что ты заманил меня сюда“. Тридцать дней он настаивал на своем отказе, но потом, видя, что у него нет никакого выхода из этого трудного положения, согласился на эту передачу» (1045).

В утешение Константин Мономах дал Гагику II титул магистра, дворец Галане в Константинополе и плодородные земли в Каппадокии, в Харсианской феме и феме Ликандос. Матвей Эдесский указывает, что это были области Калон-Пегат (по-гречески kalon pe’gadin) и Пизу. В сущности, это была смешная и ничтожная компенсация за Армянское царство. Матвей Эдесский печально завершает свой рассказ: «Император больше никогда не позволил Гагику увидеть Ани. Так он присвоил себе наследственные владения царя Армении. Гагик же жил как изгнанник среди коварного народа греков. Куда бы он ни шел, везде его присутствие беспокоило их, вызывая величайший стыд, потому что он появлялся перед их глазами величественный, как следует государю. Он не переставал питать в своем сердце глубокую печаль, вспоминая о престоле его отцов, который он потерял из-за предателей и из-за порочного народа халкидонцев».

Заметим здесь, что в конечном счете переселение армянских правителей в Каппадокию для Византии было не только злым делом, но и нерасчетливым поступком. Армянские правители, которых на первый взгляд ассимилировали, включив в число византийской знати, вели на новой родине прежний образ жизни, говорили на армянском языке, одевались по-армянски и оставались армянами в душе. Они объединялись с другими армянами и вместо того, чтобы эллинизироваться, арменизировали те византийские фемы, куда их выселили.

Правление наместников – Паракимомена Николая и Михаила Яситеса. Разгром византийцев возле Двина

Аннексировав Ани, император Константин Мономах назначил управлять этим городом Михаила Яситеса, своего вестиса и дуку византийской Иберии, то есть грузинских областей, присоединенных к Византии. Яситес опирался на патриарха Петроса, которому византийцы, разумеется, были благодарны за его роль в капитуляции Ани. «Яситес окружил патриарха безмерными почестями и передал управление страной в его руки», – сообщает Аристакес.

Но тут снова стала разгораться война с мусульманами. Мы помним, что Константин Мономах когда-то торжественной «золотой» буллой пообещал эмиру Двина Абул-Усвару за помощь ему против армян все земли Армении, которые тот сможет завоевать. Став хозяином Ани, император