Заике было сорок три года. Это был неприятный тип сприлизанными волосами, вечно недовольным мясистым лицом и худой фигурой,делающей его лицо особенно нелепым при таком теле. Одевался он обычно скромно,предпочитая носить темные костюмы и совсем дешевые галстуки.

Теперь, сидя в углу, Заика пил свою «текилу», не обращаявнимания на остальных посетителей. И когда в ресторан вошел невысокийкоренастый мужчина в кожаной куртке и кепке, Заика даже не повернул головы. Этовполне мог быть водитель кого-либо из обедавших в ресторане или простослучайный посетитель, еще не осознающий, куда именно он попал.

Но этот нахальный тип, даже не снявший своей куртки, прошелпрямо к столику Заики. Заметив приближающегося человека, телохранитель, сунувруку в карман, приготовил оружие. Но более опытный Заика отрицательно покачалголовой.

Во-первых, он любил сюда ходить и не собирался устраиватьздесь разборок.

Во-вторых, человек, который так нагло подошел к их столику,очевидно, имел на это какие-то основания. Либо он выполнял чье-то поручение,либо был просто сумасшедшим. Но вошедший не был похож на сумасшедшего. Крометого, Заика просто чувствовал в пришельце какую-то скрытую силу. Обычноуголовники и милиционеры чувствовали друг друга каким-то шестым чувством,вычисляя чужого среди остальных. Такую силу Заика почувствовал и в этомпришельце.

— Разрешите присесть? — спросил пришелец.

— Ты не видишь, что мы здесь обедаем? — спросилтелохранитель.

— Мне нужно с вами поговорить, — настоятельно произнеспришелец.

Сзади возник услужливый официант, взявший пришельца за руку.

— Этот столик занят, — сказал он, стараясь выслужиться передпостоянными клиентами.

Пришелец, чтобы освободить руку, как-то странно дернуллоктем, и официант, согнувшись от боли, застонал и сделал несколько шагов всторону. Телохранитель хотел вскочить, но Заика прикрикнул:

— Сиди! Садись и ты, — разрешил он незнакомцу, — ипостарайся без глупостей. Иначе я вышибу тебе мозги.

Он увидел то, что не видели ни официант, ни телохранитель.Он увидел, как в зал вошли еще несколько молодых людей. И это ему очень непонравилось.

Пришелец сел за столик Заики.

— Что тебе нужно? — спросил Заика. — Решили меня на понтвзять?

— Нет. Просто хочу поговорить с тобой.

— Ты откуда такой храбрый? Среди мусоров в последнее время,говорят, герои стали появляться. Ты случайно не от них?

— Нет, я из другого ведомства.

— Из какого?

— Я из ФСБ, — просто сказал пришелец.

Телохранитель все-таки чуть потянул из кармана пистолет,готовый вскочить и выпустить всю обойму в неприятного гостя. А Заиканахмурился.

— Родину я не продавал, контрабанду не возил, — медленносказал он, — «зеленые», правда, имею. Но кто их сейчас не имеет? Или это опятьстало преступлением? На мне никаких дел не висит, ты мне ничего пришить несможешь.

— А я и не собираюсь, — сказал Самойлов, — просто узнал, гдеты любишь обедать, и приехал пообедать вместе с тобой.

— Шутник ты, однако. Какое у тебя звание в вашей конторе?.Наверное, генерал, раз с такой охраной пришел, — кивнул Заика на стоявших удверей молодых людей.

Телохранитель, увидев их, только теперь понял, какому рискуон подвергался, пытаясь достать свой пистолет.

— Пока полковник. Но с твоей легкой руки могу стать игенералом, — улыбнулся Самойлов.

— Говори, полковник, чего тебе нужно. Я вообще-то с конторойтвоей никогда дела не имел. Не мой калибр. У каждого — свое.

— Не волнуйся. Я пришел просто поговорить.

— Честный ты, однако. Ладно. Сережа, ты погуляй где-нибудьрядом. Только смотри дурака не валяй и этих ребят там не обижай. Они парнигорячие, могут побить обстановку. И нас потом сюда пускать не будут.

Сергей, уже успевший выбросить свой пистолет на пол, кивнули, поднявшись из-за стола, зашагал к выходу. Полковник улыбнулся ему вслед, ноничего не сказал.

— Чего надо, теперь говори, — прохрипел Заика.

— Как ты понимаешь, я тебе специально свое звание сказал,чтобы ты не дрыгался. Есть деловое предложение.

— Какое предложение? — нахмурился Заика. — Ты мне незаливай. Сам ведь понимаешь, с кем говоришь. Я еще не стал твоей «шестеркой».

— Да? — удивился полковник, доставая носовой платок. Оннаклонился и поднял с пола пистолет, незаметно оставленный телохранителем. —Вот улика, и неплохая. На ней, наверное, и отпечатки твоего водителясохранились. А я по новому указу о борьбе с бандитизмом могу вам с ним потридцать суток влепить. А за тридцать дней столько разного дерьма всплывет, чтоты сам выходить не захочешь. Просить будешь оставить тебя в КПЗ.

Заика дернулся. Он гневно посмотрел на полковника.

— Ты с кем разговариваешь? Меня на испуг взять хочешь? Да яв Нарыме сидел, в Магадане. Ты меня не испугаешь.

— Кончай свои блатные штучки, — поморщился Самойлов, — я неторговаться пришел. Мне нужен один твой человек. И ты его мне сейчас сдашь. Аесли не сдашь, значит, поедешь со мной. Сразу. И домой попадешь только черезтридцать дней. Устраивает такая перспектива?

Заика взял бутылку водки, налил себе в фужер, залпом выпил,вытер рукавом пиджака рот и спросил:

— Кого?

— Крутикова.

— Кого? — не поверил услышанному Заика.

Он был уверен, что полковник попросит его сдать кого-нибудьиз авторитетов, и заранее был готов отсидеть не только тридцать суток, но и всюоставшуюся жизнь. И вдруг сотрудник ФСБ называет фамилию этого ничтожества,этой «шестерки» Крутикова.

— Зачем он вам? — удивленно спросил Заика.

— Это наше дело. Он в одном неприятном деле участвовал, —доверительно сказал полковник, — а там, сам понимаешь, государственные интересызадеты.

— Крутиков? — снова не поверил Заика. — Он же полное дерьмо.Какие государственные интересы? Опять на понт берешь?

— Поехали, — встал из-за стола Самойлов, — с тобой недоговоришься.

— Подожди, — остановил Заика, — но все-таки зачем он тебенужен? Я с ним уже давно не виделся.

— Ты едешь или нет? — спросил полковник.

— Да сядь ты. И успокойся. Я думаю, где он теперь можетбыть. Он уже месяц, как вышел в самостоятельное плавание.

Это означало, что Крутиков ушел на вольные хлеба и теперьдействует в одиночку.