Люк проделал большую работу. Дэниел вышел на улицу и отпустил его домой, иначе тот мог бы колотить по изгороди и ночью. Парень успел заделать несколько прорех в заборе, не говоря уже о прекрасно подстриженной лужайке. Впервые на глазах Дэниела участок обрел приличный вид, что очень его порадовало. Поужинав и посмотрев по телевизору новый эпизод «Большого ремонта» [9], семейство отправилось спать.

На сей раз Нора вырубилась первой, что происходило весьма редко. Дэниел изо всех сил пытался заснуть, однако, оставшись в темноте наедине со своими мыслями, никак не мог перестать думать о сгинувших в пасти колодца четках. Он прокручивал сцену снова и снова до тех пор, пока не убедил себя в том, что на самом деле ничего странного не видел. Должно быть, поток воздуха вырвался из глубины и сорвал четки с крючка, потому они и свалились. Только и всего, делов-то. Ну а сам он толком и не разглядел, потому что было темно. Что угодно могло произойти. Как только он принял реальность случившегося, то им овладел образ некоей невидимой силы, схватившейся за розарий и тянувшей вниз, пока тот не порвался.

Дэниел приподнялся и посмотрел на часы. Почти три часа ночи. Рядом безмятежно посапывала Нора. После того, как она сообщила ему о своих трудностях с засыпанием, он всерьез обеспокоился за нее и за ребенка. Глядя на нее, мирно спящую прямо сейчас, он ощутил заметное облегчение. Она и так уже достаточно настрадалась, потому Дэниел решил не говорить ей о странном происшествии в подвале.

Он потер виски в тщетной попытке прогнать навязчивые мысли. И не мог сразу же не подумать о том древнем сундучке, до сих пор ожидавшем в тайной подвальной комнатке. Какие же грязные секреты он мог скрывать? Необходимо выяснить.

Странное клацанье донеслось снизу. Как будто что-то ползло по деревянным половицам. Дэниела бросило в дрожь, однако вскоре он расслышал, как их новый пес лакает воду из миски. Пора привыкать к тому, что Бак теперь делит с ними одну крышу. Убедившись на слух, что пес завершил свой полночный водопой, Дэниел опять забрался под одеяло.

В доме все спали, а верный пес охранял их сон: Дэниел решил, что самое время спуститься в подвал. Он тихо опустил ноги на пол, натянул спортивные шорты с футболкой и выскользнул из спальни. Спустившись по скрипучим ступеням и повернув к кухне, он вскоре очутился лицом к лицу с открытой подвальной дверью.

Несколько часов назад он лично закрыл ее. И был в этом уверен. У него вошло в привычку перед отходом ко сну обходить первый этаж, чтобы выключить свет, закрыть окна и дверь. Он вспомнил, что потушил лампочку над кухонной плитой и специально убедился, что подвальная дверь надежно закрыта, прежде чем поднялся в спальню.

Прямо сейчас же дверной проем зиял, словно распахнутая бездонная пасть.

Дэниел сказал себе, что старый дом по-прежнему незнаком ему, чувствуя, как пульс возвращается к нормальному ритму. В конце концов, у двери могла быть неисправная защелка. Он сам мог ее повредить в тот самый раз, когда распиливал засов. Однако рационально мыслить гораздо легче при дневном свете.

Он включил лампочку над плитой, чтобы при ее освещении ощущать себя чуточку уютнее. Стараясь не задумываться о том, что делает, протянул руку через порог в подвальную тьму в поисках выключателя. Дэниел знал, что тот должен быть рядом, но никак не мог его нащупать. Он сделал шаг вперед и протянул руку еще дальше, настолько далеко, насколько мог дотянуться.

– Какого черта?

Горячая рука схватила его за запястье и потянула.

Дэниел рухнул на деревянные ступеньки и с грохотом покатился вниз – казалось, будто падал он целую вечность. Кувыркаясь по лестнице, подобно куче белья в стиральной машине, он видел лишь сплошную темноту. Падение оборвалось возле стены в самом низу лестницы; с трудом он попытался прийти в себя.

Сплошная пелена перед глазами, однако он остался жив и не потерял сознание. Дэниел приземлился возле стенки в том самом месте, где лестница поднималась наверх к двери. Лампочка над плитой теперь не горела, и оставался виден лишь лунный свет, заливавший кухню. Резко захлопнувшаяся дверь оборвала и этот тусклый источник освещения, оставив Дэниела в полной темноте.

Окружающая тишина усиливала стук сердца и шум дыхания. Пошевелив руками и ногами, он понял, что почти не пострадал, не считая того, что ударился спиной и коленом. Прислушался к звукам наверху, не разбудил ли он своим падением членов семьи – полная тишина, даже пес не лаял.

– Ах, черт, – поморщился Дэниел, пытаясь сесть.

В темном углу возле маленькой дверцы что-то шевельнулось. Он вгляделся в чернильную тьму в том направлении, откуда донесся шорох.

– На твоем месте я бы так не делал, – послышался старческий шепот.

У Дэниела кровь застыла в жилах. Он хотел что-то сказать в ответ, но оказался парализован от страха. Услышал, как кто-то, находящийся с ним рядом в подвале, зашевелился, нащупывая что-то. Чиркнула спичка, и во тьме засветился огонек пламени.

Перед Дэниелом открылось зрелище обугленного трупа в дымящемся комбинезоне, расположившегося в углу помещения. В короткое мгновение при свете спички он смог разглядеть, что труп принадлежал старику с лохмотьями мертвой плоти, висящими на лице, подобно расплавленному воску. На скальпе сохранились остатки белых волос. Кожа трупа походила на пережеванный кусок жареного мяса, а оба его глаза намертво расплавились от огня.

Старик поднес горящую спичку к чашечке курительной трубки, зажатой в уголке рта. Сделал несколько затяжек. Табачок разгорелся, давая Дэниелу возможность получше рассмотреть то, что предстало перед ним.

– Это же не на самом деле, – пробормотал Дэниел.

Старик вынул трубку изо рта. Тени опять поглотили его обгорелое лицо.

– Уверяю, я испытываю от происходящего не больше радости, чем ты, – сказал старик.

Дэниел мог видеть только завивающийся дымок в руке старика.

– Я до сих пор ощущаю боль от ожогов. Прошу прощения за не слишком подобающее гостеприимство. Я не хотел вызывать такой шум.

– Я брежу. У меня галлюцинации. Я врезался башкой, я не в своем уме…

– Меня зовут Мерл Блэтти, – сказал старик, засунув мундштук в рот для еще одной затяжки, – Вы у меня дома.

Дэниел ощутил, что старик пялится прямо на него даже сквозь плотно запекшиеся веки.

– Но ведь ты же умер! – сказал он.

– Ты чертовски сообразителен! Как ты догадался? По моему лицу или по одежде?

Дэниел не знал, что и ответить. Он протер глаза и опять посмотрел на Мерла, но тот никуда не делся, а продолжал тлеть в углу комнаты, подобно угольку.

– У меня мало времени, сынок. Во-первых, мне трудно объяснить, как я вообще сумел пересечь этот барьер. Мне нужно, чтобы ты слушал меня так внимательно, как не слушал никогда и никого раньше.

Дэниел кивнул рефлекторно.

– Вся ваша семья в большой опасности. Нет смысла