– Янтарь, – ответил Ярослав.

Янтарь.

Это словно будто прошибло меня током. Оранжевый камень. Янтарь. Ведь что-то это должно значить?

Вика тем временем заметила:

– Ну и что с того? Нравится хозяину янтарь. Мне вот малахит нравится. Ярику… – она окинула мага взглядом.

– Кошачий глаз, – отозвалась я.

– Пусть так, – согласилась она. – Мало ли, кто что предпочитает. И больше ничего? Ничего не нашла? Не разочаровывай меня!

– Замок посмотрела. Сверху вниз. Лететь долго. Но красиво. Ни одного дома на горизонте, только лес.

– М-да, – Вика вздохнула. У Ярослава что-то зашипело. Кажется, все же сковородка. Он стал переключать кнопки на плите, и одновременно с этим Вика произнесла грустно: – Пожалуй, мне все же не нужно было активировать тот дурацкий портал.

– Что? – переспросила я. Ладони ослабли, и туфли упали из рук. Одна из них ударила меня по ступне, спасибо, что хотя бы не каблуком.

– Что? – повернулся к нам Ярослав. Встретился взглядом с встревоженной мной… Но это был не тот взгляд, которым он наградил меня, когда узнал, что именно я создала далекую-далекую деревенскую нечисть. Тот взгляд был другим. Я помнила.

– Что? – зашипела сковородка. Вернее, мне это только показалось. В самом деле, не могут же сковородки разговаривать, да ещё и по-русски? Ярик вновь бросился к ней, мир ускорился, и я посмотрела на Вику уже более осмысленно:

– Это ты активировала портал?

– Ну да, я, – согласилась она легко.

– Зачем?

– Меня попросили…

– Кто?

– Ой, – Вика махнула рукой. – Да какая теперь разница. Попросили, и все. И дальнейшие события пошли совсем не по плану, – она зачем-то посмотрела на Ярослава. – Ну, будешь ругаться?

Я ругаться не стала. Вместо этого спросила:

– Там должна была оказаться одна я?

Вика нехотя кивнула и залепетала:

– Но вмешался он, вот он, – она кивнула на Яра, – и я подошла, чтобы его устранить, однако не успела. Теперь расплачиваюсь за свои ошибки. И не надо на меня так смотреть!

– Но почему… – никак не могла понять я. – Почему ты на это согласилась? Я настолько тебе противна?

Хорошо, что туфли упали на пол. Иначе я могла бы запустить их в Вику. Или рядом с Викой. Куда-нибудь в стену. Чтобы пробить себе дорогу и сбежать из этого рыжего-рыжего замка. Туда, где не будет предательницы Вики, и не вовремя (или все же вовремя?) вмешавшегося Яра не будет, и вообще никого. Куда-нибудь в лес, к ручью, слушать его песню. И молчать свою.

– Ещё скажи, что мы спали вместе, – Вика закатила глаза.

Сковородка успокоилась, и Яр вступил в разговор:

– А если бы с ней что-нибудь случилось?

– Как с ее тетушкой? – Вика рассмеялась. Смех вышел неестественным. – Да ну, брось. Кому Яна нужна? В ней нет даже десятой части тетиного таланта. Ну, поотсутствовала бы сутки-двое-неделю. Вернулась бы потом целая и невредимая, может, даже отдохнувшая. А мне бы этого времени хватило с лихвой.

– Хватило на что? – спросил Яр.

А мне тоже было интересно.

– На Влада, – она подняла голову. – На Влада бы хватило! Хватило бы, чтобы обратить на себя его внимание, которым целиком завладела она. Потому что я достойнее.

– Кто тебя попросил? – не выдержала я.

Про Влада не слушала. Пропустила не через себя, мимо. Не до Влада, не до Влада, не до Влада… А когда будет до него? Видимо, тогда, когда станет уже слишком поздно.

– Не знаю, – отозвалась Вика. – Честно не знаю, – она посмотрела на меня. – Этот человек был скрыт плащом, голова в капюшоне, говорил едва слышно. Голос мужской… Ростом где-то с твоего Яра. А таких в округе миллион. Так что тут я уже ничем не могу помочь.

– Ты уверена? – уточнила я.

– Не веришь? – съязвила Вика.

– Не могу больше тебе верить, – призналась честно. – Как тут верить, когда только спустя сутки узнаешь, по чьей вине мы тут оказались!

И спишь еще вместе. Вика это верно заметила.

Но вслух я признавать ее правоту, конечно, не стала.

– Как будто ты сама всегда и всем рассказываешь обо всех своих мелких ошибках, – заметила Вика.

– Тебе я теперь вообще рассказывать ничего не буду.

– Спасибо! – воскликнула она. – Спасибо демонам, я дождусь того момента, когда Заболоцкая наконец замолчит! Ну а ты, врач? Ты что скажешь? Ты тоже оскорблен до самой глубины белейшей души?

– Оскорблен, конечно, – признался Яр. – И не из-за себя.

И сковородка за его спиной была оскорблена. Она обижено молчала.

– Ура, ура, – Вика похлопала в ладоши. – Ещё один захлопнется. Я о таком даже мечтать не могла. Можно наконец-то насладиться тишиной и спокойствием. И завтраком. Обида обидой, – заметила она, не давая Яру вставить слово, – но завтрак ты готовил на всех. Обещания надо выполнять.

И правда.

Говорить только правду Вика нам никогда не обещала.

Я прошла к стулу, который от Вики отделялся столом, и молча на него села. Отвернулась. Стена. Какая красивая стена. Везучая – туфли в нее не прилетели. Но все равно не такая однообразная, как может показаться на первый взгляд. А с секретом. С оранжевым секретом.

Должно ведь это что-то значить?

Хотя я уже ничему не удивлюсь. После того, что узнала только что.

Обещание Ярослав выполнил. В самом деле приготовил завтрак на троих. В этот раз у нас был рис. С морковкой… Я последний раз такое сочетание только в школе видела, но там все хотя бы приправлялось тушеной рыбой… Красной. Захотелось рыбы. Но пришлось есть без нее. Молча.

Я теперь всегда буду молчать.

Чтобы не разочаровываться ещё больше.

И чтобы самой кого-нибудь не разочаровать. Если уж на меня всякие ерундовые неприятности так действуют, то что говорить о людях неподготовленных, еще ни разу не столкнувшихся с предательством? Так и до нервного срыва довести можно человека.

Как только вернусь, запрусь у себя в комнате, вместе с Хомячидзе, и буду там сидеть.

Бедный, бедный мой Хомячидзе! Надеюсь, отец додумался его покормить? У него опыт в кормлении хомяков есть, так что он просто обязан был вспомнить о моем хомячке!

Я невольно вздохнула.

– Что опять? – отозвалась Вика.

Бросила на нее краткий взгляд, но не ответила.

– Яна? – подключился Ярослав, отрываясь от своей тарелки. Он, в отличие от меня, завтрак уже заканчивал.

Я помотала головой.

– Она обиделась, – решила Вика. – Она всегда такая была. Ещё с первого класса. Однажды я у нее тогда ненадолго взяла куклу, которую Яна приперла в школу. Красивая была кукла, дорогая, я о такой тогда могла только мечтать. Так она потом истерику закатила… И мамочке своей нажаловалась. Она тогда ещё была с мамочкой.