час наступал каждый вечер, когда в ресторане собиралась гуляющая публика: он обязательно напяливал какой-либо «концертный» пиджак, доставал «фирменную» электронную скрипку и — начиналось: публика, дожёвывая что-то на ходу, вскакивала, визжала от восторга, каждый хотел с ним самозасняться на ролик в своём смарте, директор никому не отказывал, он каждый такой вечер возносился на облака славы, пусть, маленькой, пусть ресторанной, но — славы! В самые первые дни уборщицкой работы там Наташа была уверена, что такой человек не может быть подлецом, это потом уже оказалось, что ещё как может! Никакая скрипочка не в силах переиначить подлую особь, почему-то это оказывается в жизни именно так.

Остальные же азербайджанские работники и работницы с самого начала и вплоть до ухода Наташи оттуда относились к ней очень доброжелательно. Они обязательно, особенно 40-летний замдиректора, он же и единственный официант, Камил, следили за тем, чтобы уборщица среди дня пообедала (готовили, кстати, 2 возрастные азербайджанки очень вкусно и разнообразно, причём не только свои национальные блюда, но и вообще любые другие, им несвойственные), они не забывали похвалить её за отличную уборщицкую работу…Надо сказать, что все они хорошо говорили по-русски, хотя между собой или в каких-то телефонных разговорах говорили на своём родном языке. У всех были на родине семьи, дети, а сюда они приехали, как и «лица азиатской национальности» в прежней кормушке BigPapa, исключительно на заработки, так как у себя на родине за ту же самую работу имели заработки в 2, а то и в 3 раза меньше, по крайней мере, так они все утверждали.

У всех, кроме парня-шашлычника, были свои личные импортные тачки, на которых они прикатывали на работу. Все они, как один, как и азиатские лица в BigPapa, бесконечно жаловались на безденежье. Все они здесь, в Москве, снимали жильё. У всех там, в Азербайджане, остались родные, которым отсылали заработанные деньги. При этом были родственники и здесь, в Москве, причём на каких-то высокопоставленных местах, всё было у них везде схвачено: надо, чтобы сын поступил здесь, в Москве туда-то или туда-то — один звонок родственнику, и сын будет «поступлен» с первого захода. Надо достать лекарства или что-то там ещё — звонок высокопоставленному родственнику и всё доставлено. Впрочем, может, это и хорошо, что они умеют так жить, умеют так тесно поддерживать родственные отношения, что русскому люду часто и даже очень часто несвойственно, а свойственно родных своих обвинять во всех своих бедах и костерить с чертями.

Наташины обязанности были вообще-то очень множественными: с утра она начисто подметала площадку перед входом в ресторан, выбивала все маленькие коврики, пылесосила омерзительный, намертво впечатывающий в себя любой мелкий мусор, синтетический ковролин, застилающий полностью всю площадь зала, мыла полы в кухне, кладовке (там было 2 комнаты, в одной из которых жил, спал на раскладушке парень-шашлычник), туалете, мыла зеркала и стёкла, запихивала в стиральную машину грязные скатерти, а после всей утренней уборки наглаживала скатерти, высохшие накануне. В кухне там, точно как и в BigРара, было изобилие жирных гигантских тараканов, которые точно так же, бегали по всем стенам, раковинам, холодильникам, разделочным столам, посуде, полотенцам и часто хрустели под ногами на полу, когда на них случайно наступали, и Наташа полагала, что они же время от времени и в зал выползают, и однажды на них кто-нибудь же из посетителей наступит… За 12-часовой рабочий день Наташа отдыхала лишь во время обеда и иногда, сильно устав, тайно уходила (благо, что было лето) в заросший кустами уголок территории, окружающей здание, в котором находился ресторан, и там тупо сидела на скамеечке, но это всего лишь минут на 15–20, потом же возвращалась и опять принималась за работу. Больше всего «доставало» почти постоянное мытьё кухни, где пол очень быстро становился до скользкости жирным от готовки и выбросов жира с мяса, которое готовил в большой печи парень-шашлычник, да и от всех остальных сырых мясных продуктов. Но ведь Наташа не могла находиться там неотлучно, ведь она обязана была выжимать всю себя и на других обязанностях, которые на неё понавешали, впрочем, она ведь и не возражала.

Утром и днём посетителей либо вообще не было, либо было немного, хотя чуть ли не через день (а бывало, что и каждый день) после полудня обслуживали поминки: в 5 минутах ходьбы от ресторана находился морг большой больницы. Часто же днём к директору приходили знакомые, видно по всему — соотечественники, все как один, жирные, с мордами и повадками хозяев жизни, он всегда усаживался с ними за стол, его зам Камил их обслуживал (он вообще-то был ещё и официантом), а они много ели, пили водку с коньяком и вели какие-то долгие и неспешные беседы, хоть с самого утра, хоть днём, хоть вечером. Наташе всегда было любопытно, кормятся ли и поятся ли они коньяком-водкой за счёт кабака с подачи директора или всё же платят? Это простое бабское любопытство так и осталось неудовлетворённым.

Вообще, такие графики именно таких тошнотворных работ как раз тем и хороши, что совершенно отшибают мозги вместе со всеми мыслями, превращают человека в суетящегося таракана и погребают под собой человеческие, самые кровавые, самые больные проблемы, которые человек не знает как разрешить, или от которых он не нашёл силы самоуничтожиться, оставшись жить и дышать на свете. Вот как раз точно для продолжения существования и предлагаются всем желающим, почти дошедшим до осознания полной несовместимости с жизнью как таковой, именно такие работы: либо посудомойки среди туч жирных тараканов (вручную, без машины), либо уборщицы без права передыха за 11 часов с разрешением лишь времени на обед (например, в разнокалиберных отелях, в том числе, и 5-звёздных, на АЗС, в многочисленных конторах), либо курьерши по перевозу тяжестей гораздо более 5 кг и всё — на своём горбу, либо помощницы в типографии, где вообще нет никакой вытяжки и рабочий день напролёт все сотрудники дышат испарениями разных растворителей, красок и при этом молчат в тряпочку, не желая потерять работу, и лишь немного особняком от данного перечня стоит работа гардеробщицы, потому что там не приходится дышать весь день ядовитой дрянью, там не бывает тараканов, там не превращаются руки в крокодильи клешни и не сползают ногти с пальцев, но зато там надо ловко и быстро подхватывать и ставить в ячейки с номерками многотонные рюкзаки, спортивные сумки, а зимой без конца вешать и выдавать, вешать и выдавать дублёнки и тяжеленные зимние мужские куртки.

В общем, Наташа опять получила именно то,