ЦК ВКП(б) XV съезду вопросы антирелигиозной пропаганды[231]. И.В. Сталин, выступая с докладом на XV съезде ВКП(б), проходившем 3–7 декабря 1927 г., отметил «ослабление антирелигиозной борьбы», относя его к недостаткам, которые необходимо ликвидировать[232]. Однако на съезде этот недостаток не обсуждался. Съезд был полностью погружен в борьбу с новой оппозицией. Ярославский, как член Центральной контрольной комиссии, избирался в президиум съезда и выступал от ЦКК с большим докладом. Любопытно, что даже в специальной резолюции съезда «О работе в деревне» проблеме антирелигиозной пропаганды не нашлось места.

Но 13 апреля 1928 г. И.В. Сталин докладывал на активе Московской парторганизации о работе Апрельского объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б). Напомнив реакцию населения на кампанию изъятия церковных ценностей в 1921–1922 гг., он подчеркнул, что теперь важнее «связать широкую массовую антирелигиозную кампанию с кровными интересами масс и повести ее таким образом, чтобы она, эта кампания, была понятна для масс, чтобы она, эта кампания, была поддержана массами»[233].

Власть, как ей представлялось, накопила достаточно ресурсов, чтобы начать массовую атаку на Церковь и религиозное сознание миллионов советских граждан. И, прежде всего, непосредственному воздействию антирелигиозной пропаганды должны были подвергнуться школьники, которые могли оказать психологическое воздействие на своих верующих родителей.

30 мая – 3 июня 1928 г. при АППО ЦК ВКП(б) состоялось совещание по вопросам культурного строительства. С докладом «Основные задачи агитации, пропаганды и культурного строительства» выступил заведующий отделом А.И. Криницкий. Касаясь вопроса о школе, он отметил: «Антирелигиозная работа в школе недостаточно активна. До последнего времени действовали устаревшие и ошибочные в ряде моментов методические указания о «безрелигиозном воспитании в школе I ступени». «Нельзя, конечно, возвращаться к практике административного уклона в антирелигиозной работе в школе, – подчеркнул он, – но категорически необходимо взять гораздо более активную линию систематической борьбы против религиозных предрассудков»[234]. В тезисах совещания, принятых по докладу А.И. Криницкого, содержались конкретные указания, касающиеся системы народного образования: «Необходимо с привлечением наиболее квалифицированных марксистских сил партии в течение 1–2 лет провести проверку программы и, особенно, учебников массовой школы Наркомпроса под углом зрения социалистического воспитания и идейной закалки детей и связи школы с задачами хозяйственного и культурного строительства. В частности, необходимо обеспечить в работе школы гораздо более энергичную борьбу против тенденций аполитичности и более активное наступление в области антирелигиозного и интернационального воспитания»[235].

Но в Наркомпросе РСФСР до партийных указаний вовсе не бездействовали. В начале 1928 г. в Главсоцвосе приступили к составлению нового методического письма об антирелигиозном воспитании, которое дало бы более четкие указания учителям. «Пред Главсоцвосом стоит задача дать соответствующие инструкции трудовым школам по линии антирелигиозной пропаганды. Было бы очень важно увязать эту работу с программой школы, а также выяснить вопрос о тех формах, которые можно использовать в школьной работе», – писала инспектор Главсоцвоса Е. Кушнир в Замоскворецкий совет СБ И.А. Флерову. Так И.А. Флерова приглашали участвовать в разработке методических материалов по антирелигиозному воспитанию в школе[236].

18 мая 1928 г. в «Учительской газете» появилось сообщение о том, что Главсоцвос составляет письмо об «антирелигиозной пропаганде в школах I и II ступеней» и к началу 1928/29 учебного года оно будет разослано в местные отделы народного образования[237].

6 июня 1928 г. (через три дня после завершения работы агитпросовещания при ЦК) заведующий Главсоцвосом М.С. Эпштейн написал письмо в президиум научно-педагогической секции ГУСа. В нем он негативно оценил прежнее методическое письмо ГУСа «О безрелигиозном воспитании». «За последнее время я читал много заявлений от учительства и от отдельных представителей партии и комсомола, резко критикующих письмо ГУСа о безрелигиозном воспитании, – писал он. – Мне лично представляется, что в значительной степени эти критические замечания верны. В письме ГУСа недостаточно подчеркнута политическая оценка религии… а раз эта оценка недостаточно отчетливо дана, то и выводы страдают некоторой “нейтральностью”: все сводится к изживанию невежества путем внедрения правильных представлений о явлениях в природе и обществе. Отсюда – и безрелигиозное воспитание – термин тоже достаточно нейтральный, я бы сказал, пацифистский. Мне представляется, что мы в нашей школьной действительности накопили уже достаточно сильный учительский советский актив, имея много общественно-чутких детских самоорганизаций, комсомол и пионердвижение, и в состоянии сейчас поставить вопрос о серьезном наступлении на религию в школе»[238]. М.С. Эпштейн предлагал «новым документом наметить целую систему антирелигиозного воспитания»[239].

14 июня 1928 г. в выступлении на конференции преподавателей обществоведения школ II ступени М.С. Эпштейн подчеркнул, что обществовед не может просто преподавать свой предмет без классовой оценки, не включаясь в классовую борьбу. «Я уверен, – говорил он, – что, когда можно будет говорить о прекращении классовой борьбы, аксиома, что Бога нет, будет настолько очевидной, что мы будем говорить [об] арелигиозном воспитании»[240]. Эпштейн так конкретизировал свою мысль: «В тот переходный период, когда религия является одним из элементов и орудием классовой борьбы, мы не можем ставить вопроса: или антирелигиозное, или безрелигиозное воспитание в школе, а нужно говорить об антирелигиозном воспитании и вопрос о существовании Бога ставить одним из вопросов классового наступления и классовой борьбы»[241]. Таким образом, антирелигиозное наступление в школе предполагалось напрямую связать с классовой борьбой.

23 июля 1928 г. постановлением «О школе II ступени» коллегия Наркомпроса РСФСР потребовала от Главсоцвоса разработать к 1 ноября методические письма по вопросам антирелигиозного и интернационального воспитания[242]. М.С. Эпштейн, выступая 21 сентября 1928 г. на пленуме ЦКпроса, заявил о переходе к наступлению в вопросе антирелигиозного воспитания в школе[243]. «Главсоцвосу Наркомпроса предстоит разработать… ряд методик», – пояснил он[244].

Однако выход методических писем из-за их недоработки откладывался на неопределенное время. С мест в ожидании писем в Главсоцвос направлялись запросы. Пермская учительская конференция требовала «создать необходимые условия для получения систематической помощи в деле антирелигиозного воспитания в школе»[245]. В начале августа 1928 г. Главсоцвос получил письмо от Нижегородского губоно с просьбой «срочно сообщить, когда выходит инструкт[ивное] методическое письмо по антирелигиозному воспитанию в школе и будет ли Нижгубоно иметь возможность получить его около половины августа, чтобы направить на места к осенним конференциям». Главсоцвосу пришлось ответить, что письмо выйдет только в сентябре[246]. То же самое Главсоцвос обещал и Тульскому губоно[247].

Представленный И.А. Флеровым проект методического письма об антирелигиозном воспитании в школе повышенного типа (5–9 группы) представлял собой скорее монографию. В первой части письма доказывалось, почему религия является «опиумом народа». Затем шел обширный анализ состояния религиозности школьников по результатам обследований. В заключении второй части текста религиозность объявлялась «болезнью». «Нужно найти причины этой болезни, чтобы принять ряд