воспитания»[298]. С ним не согласился Ф.Н. Олещук, высказавшийся за его сохранение, «так как она упорно продолжает отстаивать свою точку зрения»[299]. Его поддержали составитель записки Н.К. Амосов, заместитель председателя ЦС СБ И. Стуков, другие участники заседания. «Докладная записка должна точно обрисовывать положение, поэтому упоминание фамилий т.т. Крупской и Луначарского необходимо. Нужно внести ясность… точно выяснить позицию руководящих лиц в Наркомпросе», – настаивал Стуков[300]. Не случайно Ф.Н. Олещук заявлял в «Правде» 7 декабря 1928 г.: «Для того, чтобы развернуть антирелигиозную работу до необходимого размаха и должных размеров, необходимо ударить [выделено в тексте. – В.Ш.] кого следует, чтобы делу не мешали»[301]. Там же он писал: «…в соцвосе четвертый месяц уже лежат на подпись письма об антирелигиозном воспитании в школах – и ни с места. На местах сплошной вой, требуют указаний, а от Наркомпроса ни слуху, ни духу!»[302].

Давление на наркома А.В. Луначарского и Н.К. Крупскую оказывалось не только общественными организациями. В конце сентября 1928 г. начальник Главсоцвоса М.С. Эпштейн направил А.В. Луначарскому служебную записку, в которой обосновал необходимость существенной реорганизации ГУСа (Н.К. Крупская возглавляла его научно-педагогическую секцию.) «Я лично, – писал Эпштейн, – настолько ощущаю потребность в решительном, революционном повороте, если хотите, в «новом курсе», что не вижу для себя никак возможностей продолжать работу в Наркомпросе, если совместными усилиями мы не обеспечим новых условий работы»[303]. Эпштейну не нравилось, что ГУС состоит из людей, «которые импонируют старым кадрам педагогов и авторитетны среди них»[304]. И в связи с этим, по его мнению, ГУС «молчит», не проявляя никакой инициативы: «Внешкольная работа с детьми, воспитательная работа в средней школе – за все это ГУС принимался лишь после того, как об этом долго твердила советская печать, комсомол и др»[305]. И такое давление возымело действие.

Наконец, 9 декабря 1928 г. на закрытом заседании, заслушав сообщение заместителя наркома В.Н. Яковлевой «О пересмотре вопроса об антирелигиозной работе в школе», коллегия Наркомпроса РСФСР постановила: «Считать необходимым в конце декабря поставить на рассмотрение… разработанный Главсоцвосом проект нового методического письма по вопросу об антирелигиозном воспитании и проект разъяснения по письму о безрелигиозном воспитании, которое поручить составить Крупской. На том же заседании рассмотреть все вопросы, затронутые в письме ЦКпроса»[306]. В комиссию по редактированию методического письма «Антирелигиозное воспитание в школах повышенного типа» впоследствии вошли А.В. Луначарский, В.Н. Яковлева, Н.К. Крупская, М.М. Пистрак[307].

В начале декабря 1928 г. в Главсоцвосе И.И. Векслер представил доклад «Об очередных мероприятиях по антирелигиозной работе в школе». Но и в нем, несмотря на идущую со всех сторон критику и требования методических указаний, осторожно указывалось, что «инструктивно-методическое письмо Главсоцвоса об антирелигиозной работе в школе необходимо рассматривать как первичный документ, как первое мероприятие Главсоцвоса в области антирелигиозной школьной работы». Среди других же Главсоцвосом намечалось: создать специальную подкомиссию при комиссии учебников и детской книги при научно-педагогической секции ГУСа; при пересмотре программ и учебников по обществоведению, естествознанию, рабочих книг для I ступени обратить внимание на наличие в них антирелигиозных моментов; вести антирелигиозную переподготовку учительства; инспектуре ОНО выявлять отношение педагогов к антирелигиозной работе[308]. Как видим, Наркомпрос больше волновал педагогический (профессиональный) аспект проблемы.

М.С. Эпштейн раскритиковал доклад Векслера. 10 декабря 1928 г. он писал своему заместителю М.М. Пистраку: «Можно было бы не возражать против этого документа, если бы в заключении было сказано, кем, когда и что… должно быть сделано. Главное, по-моему, что сейчас надо сделать (письмо задерживается до января), это: дать библиографию… для учителя и учащегося (художественная литература), дать указания по… дисциплинам и темам, как… могут быть использованы для антирелигиозной работы»[309].

20 декабря 1928 г. состоялось совещание инспекторов школьного отдела Главсоцвоса. Был заслушан доклад И.И. Векслера «Очередные мероприятия Главсоцвоса по антирелигиозной работе в школе». Развернувшиеся прения выявили то, о чем писал Эпштейн Пистраку: отсутствие четкого плана работы, представления о том, кто и как ее будет проводить. «У нас методики по антирелигиозной работе нет, но этой методики ни у кого нет. Нужно ее выработать, кому – это вопрос», – оправдывался М.М. Пистрак[310]. Но А. Дикарев видел проблему в другом: «В работе по антирелигиозному воспитанию нет единства, полный разброд. Каждый работает по-своему: Наркомпрос, МОНО, Союз безбожников, Институт и т. д.». Б.В. Всесвятский (от биостанции) высказал опасение, не пойдет ли антирелигиозная работа формально и казенно? М.С. Эпштейн предостерегал: «Если мы пойдем по пути кампании, то подвергаем школу опасным экспериментам… Школа вообще должна быть интернациональная, антирелигиозная и т. д. Все содержание школы должно быть подчинено этому, и потому все внимание должно быть сосредоточено в программах»[311].

Точку в решении вопроса поставило прямое партийное указание, которое не оставляло места сомнениям и нерешительности. 20 марта 1928 г. Е.М. Ярославский в записке А.И. Криницкому просил поставить доклад СБ на предстоящем совещании при АППО ЦК, а также – на Оргбюро ЦК. «Пусть хоть раз в год ЦК заинтересуется, что и как делается в этой области», – писал Е.М. Ярославский[312]. 8 мая 1928 г. коллегия АППО ЦК, заслушав доклад СБ, выделила комиссию для разработки проекта предложений по докладу[313].

17 мая 1928 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) И.В. Сталин сделал сообщение о баптистах и о мусульманской семинарии[314]. На заседании Политбюро 24 мая 1928 г. рассматривались «вопросы Ярославского»: о евангелистах, школах мусульманского духовенства, о работе Антирелигиозной комиссии[315]. Постановили на одном из заседаний Политбюро заслушать доклад Антирелигиозной комиссии[316]. (Доклад этой комиссии на Политбюро заслушали 6 июня 1929 г.)[317]

13 июня 1928 г. на заседании Антирелигиозной комиссии Е.М. Ярославский, ссылаясь на поручение ЦК ВКП(б), создал комиссию по подготовке доклада АРК о мерах усиления антирелигиозной работы[318].

В июле 1928 г. на заседании АППО ЦК Е.М. Ярославский докладывал о деятельности СБ и о состоянии религиозного движения в СССР. В материалах к докладу подчеркивалась необходимость партийной поддержки в изменении линии воспитания в школе. «Школа представляет собой наиболее притягательную область для всех религиозных течений и наиболее слабый участок… антирелигиозного… фронта», – подчеркивалось в них[319]. «Особое внимание АППО ЦК обращает на развертывание планомерной борьбы в школах и пионеротрядах», – указывала резолюция, принятая АППО по докладу СБ[320].

Доклад Е.М. Ярославского в июле 1928 г. по поручению В.М. Молотова передали на рассмотрение Оргбюро ЦК[321]. В выработке проекта резолюции «О мерах по усилению антирелигиозной работы» к заседанию Оргбюро участвовал заместитель заведующего АППО ЦК Б.С. Ольховый[322]. Представление доклада, однако, в течение нескольких месяцев