Рецензенты старались выполнить эти предписания. Так, в рецензии на методическое письмо «Художественное воспитание в латышской школе I ступени» давалось указание отразить борьбу школы с религией в условиях латышских колоний[386].

Все методические письма и записки предназначались для советских национальных школ. Но в Средней Азии, на Северном Кавказе, других территориях СССР вне государственной системы образования работали и религиозные школы; они открывались и в 1928 г.[387] Партийное совещание по антирелигиозной работе на советском Востоке в декабре 1928 г. высказалось за их закрытие[388] и проведение антирелигиозного воспитания в школах[389]. Наркомпрос Узбекской ССР признал необходимость введения антирелигиозного воспитания в узбекских школах[390]. Хотя в мусульманских районах религиозные школы еще продолжали конкурировать с советскими школами, «великий перелом» положил начало их активному вытеснению и закрытию в начале 1930-х годов. Что касается регионов с преобладанием русского населения, то в них православных религиозных школ (во всяком случае, легально) не существовало.

Отсутствие религиозных школ способствовало более активной разработке местных методических документов. Научно-методический совет Ленинградского облоно выпустил инструктивное письмо «Антирелигиозное воспитание в школе». Оно содержало программный материал с 1-го по 9-й годы обучения, который был увязан с антирелигиозным[391]. Методику антирелигиозной работы в школах I и II ступеней содержало письмо методического совета Нижегородского губоно[392]. Вологодское губернское методическое бюро привлекло к разработке письма «О постановке антирелигиозного воспитания в школах соцвоса» работников школ I и II ступеней, а также Вологодский педтехникум[393]. Письма «Антирелигиозное воспитание в школе I ступени» издали Уральский облоно[394], Россошанский окроно, Ульяновский окроно и другие. Средневолжский крайоно (Самара) совместно с СВБ в 1929 г. выпустил письмо «Антирелигиозная работа в школе I ступени», а в 1930 г. – письмо «Антирелигиозная работа в школах колхозной молодежи». Автором этих писем являлся педагог, член СВБ М.П. Сунгуров[395]. Различные варианты писем издавали окружные отделы народного образования, и даже педагогические техникумы[396].

Несмотря на выпуск и Наркомпросом РСФСР, и отделами народного образования методических писем, эти усилия еще не означали налаживания механизма проведения систематической работы.

А.В. Луначарский, выступая 5 марта 1929 г. на VII съезде Союза работников просвещения, назвал антирелигиозное воспитание одним из центральных вопросов для Наркомпроса[397]. Но централизованной систематической работы всех учреждений Наркомпроса РСФСР по антирелигиозному воспитанию не получалось.

Созданная в начале 1929 г. при Наркомпросе РСФСР Комиссия по борьбе с религией должна была координировать деятельность подведомственных учреждений. В состав Комиссии входили К.А. Попов, Н.К. Крупская, Г. Круль (ВЛКСМ), М.С. Кобецкий (СБ) и другие[398]. Одно из последних заседаний Комиссии назначено на 5 июня 1929 г. Планировалось обсудить письмо-обращение Н.К. Крупской по антирелигиозному воспитанию[399], а также заслушать доклад Главпрофобра. Но заседание не состоялось.

15 июня заведующий Главпрофобром А.Я. Вышинский писал А.В. Луначарскому как председателю этой комиссии: «По предложению Комиссии по борьбе с религией… Главпрофобр составил план мероприятий для постановки антирелигиозной пропаганды в учебных заведениях профобра. План… своевременно представлен в комиссию, два раза было назначено заседание с докладом Главпрофобра,… и оба раза заседание не состоялось. Поскольку мероприятия по развертыванию работы по борьбе с религией должны [быть] утверждены Комиссией, задержка утверждения плана Главпрофобра приостанавливает работу Главпрофобра по борьбе с религией»[400]. 20 июня 1929 г. А.В. Луначарский ответил: «… относительно Комиссии по борьбе с религией… не очень надеюсь на возможность созыва этой Комиссии в скором времени и предпочитал бы ознакомиться с планом Главпрофобра в письменном виде. Плана я у себя не имею и просил бы Вас прислать его мне»[401]. Деятельность комиссии постепенно сошла на нет.

На пленуме первой сессии ГУСа, которая планировалась на 15 апреля 1929 г., намечался доклад А.В. Луначарского «Борьба с религией и работа Наркомпроса»[402]. Доклад перенесли на вторую сессию ГУСа. Н.К. Крупская отозвалась о программе второй сессии в том смысле, что программа «включает в себя много уже подработанных вопросов (религия, детдвижение и т. д.)» и предложила тему «Классовая борьба и школа»[403].

А.В. Луначарский вовремя не представил тезисы доклада ко второй сессии ГУСа в его президиум[404]. Вторая сессия летом 1929 г. не состоялась. Осенью этого года А.В. Луначарский смещен с поста наркома просвещения РСФСР, и его доклад по борьбе с религией не сделан. Сессия открылась 10 марта 1930 г.

Очевидна несогласованность просвещенческих организаций в вопросе антирелигиозного воспитания. На заседании 4 апреля 1929 г. коллегия Наркомпроса отвергла предложение Цкпроса: «Считать нецелесообразным создание при Наркомпросе методического центра по антирелигиозной пропаганде», – говорилось в постановлении[405]. М.С. Эпштейн на заседании коллегии Наркомпроса РСФСР 27 июня 1929 г. просил отменить и постановление Комиссии по борьбе с религией Наркомпроса о порядке издания методических писем по антирелигиозной пропаганде. Коллегия постановила «предложить Комиссии по борьбе с религией пересмотреть указанное постановление»[406].

Несогласованность действий и отсутствие у руководства Наркомпроса РСФСР четкого плана проведения антирелигиозного воспитания показывала и история с проектом обращения Наркомпроса ко всем отделам народного образования. В начале 1929 г. коллегия Наркомпроса поручила Н.К. Крупской возглавить комиссию для составления плана антирелигиозной работы Наркомпроса по всей системе просвещения[407]. Весной 1929 г. Н.К. Крупская завершила работу над проектом плана. Текст его в форме тезисов содержал общие политико-идеологические соображения, отсутствовал педагогический аспект работы. Отмечалось, например, что не только школа виновата в религиозности учащихся, так как воспитывает семья и вся окружающая жизнь. «Но, несомненно, – писала Крупская, – школа должна играть гораздо более активную роль в борьбе с религиозной мистикой и религиозной моралью». В том, что относилось к собственно педагогике, Крупская ограничилась предостережением «требовать от ребят безбожия наподобие того, как старая школа требовала от ребят официальной принадлежности к господствующей церкви или другой какой допущенной государством религиозной организации». «Тут нужно убеждение, а не принуждение», – заключала она[408].

Коллегия Наркомпроса 4 апреля 1929 г. в основном одобрила составленный Крупской проект обращения к отделам народного образования «Об антирелигиозном воспитании». Для его редактирования создана комиссия в составе Н.К. Крупской, К.А. Попова и М.С. Эпштейна[409]. Однако редактирование затянулось. Заместитель Эпштейна М.М. Пистрак отмечал серьезные, с его точки зрения, недостатки: «В тезисах отсутствуют указания более конкретного порядка на наше отношение к розни детей религиозных и нерелигиозных, которая может возникнуть и уже возникает в школе, как и указания на отношение школы и учителя к конфликтам в детской среде на религиозной почве». Пистрак также указывал на необходимость указаний о работе школы с семьей: «Борьба с религией неизбежно приводит к педагогической консультации и педагогической пропаганде школы, с