Райдера по имени… На ваш взгляд, он искал смерти?

Лицо Шаттака исказилось. Мгновение спустя он сглотнул. Несмотря на все это, его голос звучал четко и твердо:

– Даже если он и хотел покончить жизнь самоубийством, то я об этом ничего не знал. Да, у него погиб сын, но крепкий человек в здравом уме способен это пережить без сведения счетов с жизнью. Харолд был крепким человеком и в здравом уме. Это я могу с уверенностью утверждать, хотя в последнее время редко с ним виделся.

– Есть и другая версия, – кивнул Вулф. – Полковника Райдера убили. Поскольку в ход пустили гранату, значит ее предварительно стащили из ящика стола. Предположительно это сделал кто-то из нас, видевшихся сегодня утром с полковником. Нас было шестеро. Таким образом, ситуация довольно деликатная.

– Безусловно, – мрачно согласился Шаттак. – Именно поэтому я и приехал к вам. Значит, убийца стащил гранату из стола, а дальше?

– Не знаю. Тут важны малейшие детали. Именно они играют решающую роль. Нужно выяснить, кто входил и выходил из кабинета, кто был на рабочем месте, кто отсутствовал. – Вулф пытливо посмотрел на политика. – Насколько я понимаю, мистер Шаттак, наш разговор конфиденциальный?

– Разумеется. Безусловно.

– В таком случае я могу озвучить еще одну версию. В случившемся замешан еще один человек. Мисс Брюс. Секретарша полковника Райдера.

– Вы имеете в виду ту самую, из Женской вспомогательной службы? Она у него в приемной сидела?

– Да. К сожалению, я не готов изложить вам все детали, однако складывается впечатление, что полковник Райдер сумел добыть некие сведения и либо готовил рапорт, либо собирался приступить к его подготовке. Этот рапорт обернулся бы для нее сущей катастрофой.

– Мне это не нравится, – нахмурился Шаттак.

– Вот как? Вам это не нравится?

– Я хочу сказать, что я не… – Шаттак замолчал и нахмурился еще больше. – Вот что я вам скажу, – решительно начал он, – коль скоро наша беседа строго конфиденциальна. Может, я прав, может, заблуждаюсь, однако я подозреваю, что обстоятельства смерти капитана Кросса были намеренно сокрыты и никакого расследования никто не проводил. Я говорю о серьезном, обстоятельном расследовании. Узнав о том, что теперь этим занимаетесь вы, я успокоился. Разумеется, вы можете спросить, почему я недоволен тем, что вам поручили возглавить расследование гибели Райдера. Отчего же, я вполне этим доволен. Я опасаюсь другого. Я боюсь, что вы можете заблуждаться. Вполне возможно, что сейчас, несмотря на все ваши таланты, вы идете по ложному следу. Именно поэтому я и говорю: мне не нравится, что вы решили впутать во все это девушку. Я с ней не знаком, ничего о ней не знаю, но мне кажется, вас водят за нос.

– Возможно, – не стал спорить Вулф. – А доказательства у вас есть?

– Нет.

– А что скажете об остальных шестерых? Хорошо, давайте из вежливости исключим присутствующих. Что скажете о тех троих? Вы можете что-нибудь о них рассказать?

– Нет.

– В таком случае, боюсь, мы весь вечер протопчемся с вами на месте. – Вулф кинул взгляд на часы, висевшие на стене, и, вцепившись в край стола, отодвинул кресло. – Уже полночь. Смею вас заверить, сэр, что если меня водят за нос, то я непременно выясню, кто этот хитрец, и отплачу ему сторицей. – Он встал. – Возможно, завтра я смогу вам сказать нечто более конкретное. Не исключено, что я управлюсь до полудня. Вас не затруднит заехать ко мне сюда в двенадцать дня? Если мне удастся что-нибудь узнать, мне бы хотелось сообщить вам об этом лично, а не по телефону.

– Думаю, к полудню я к вам успею, – сказал Шаттак и тоже встал. – Да, непременно успею. У меня забронирован билет на трехчасовой рейс до Вашингтона.

– Значит, договорились. До завтра.

Я проводил политика до выхода, выпустил его, закрыл дверь, запер ее на засов, как и полагается перед отходом ко сну, после чего снова вернулся в кабинет. Я полагал, что Вулф сейчас пожелает мне спокойной ночи и отправится к себе наверх, но, к своему удивлению, обнаружил, что он снова уселся в кресло. Судя по выражению лица, он погрузился в размышления.

– Значит, вы решили заодно использовать и Шаттака? – достаточно грубо осведомился я. – Зачем? Он тоже замешан?

– Арчи! Тихо.

– Слушаюсь, сэр. А может, он хозяин мисс Брюс и вы решили все-таки пойти на сделку?

Ответа не последовало.

Я подошел к полке, на которой стояла граната, взял ее, подбросил в воздух и поймал. Вулф вздрогнул. Уже что-то.

– Это, – сказал я, – собственность вооруженных сил. Точно так же, как и я, о чем вы не устаете ежечасно мне напоминать. Пусть пока полежит у меня в комнате, а утром я ее верну законным владельцам.

– Черт тебя побери! Верни ее!

– Нет, сэр. Сейчас я настроен совершенно серьезно. Как вы абсолютно правильно отметили, я офицер, я служу в армии и я принес присягу. Именно поэтому завтра же утром первым делом я отвезу гранату генералу Файфу и скажу ему…

– Заткнись!

Я свирепо на него посмотрел.

Вулф, полыхнув взглядом, уставился мне в глаза. В какой-то момент мне показалось, что он взвалил на себя неподъемную ношу и вот-вот поделится со мной тем, что его тревожит.

Наконец он произнес:

– Арчи, я действую сообразно обстоятельствам. Рекомендую тебе последовать моему примеру. Хорошо, я готов на определенные уступки. Взять, к примеру, чемодан. Его металлический каркас по всему периметру выгнут наружу. Расстояние от чемодана до точки взрыва в данном случае не играет никакой роли. Итак, каким образом взрыв, если он прогремел снаружи, мог подобным образом выгнуть каркас? Никак. Граната в момент взрыва находилась внутри чемодана. Доказательством тому также служат бесчисленные дырки, проделанные осколками. Они вывернуты наружу. – (Я поставил гранату ему на стол.) – Таким образом, полковника Райдера убили. Граната не могла случайно взорваться внутри чемодана. Самоубийство отпадает. Полковника никак нельзя назвать идиотом. Только представьте: он решает свести счеты с жизнью, достает из ящика стола гранату, с помощью которой собирается себя подорвать, кладет ее в чемодан, оставляя крышку слегка приоткрытой, чтобы просунуть руку внутрь и выдернуть чеку. Иначе он просто не мог этого проделать, поскольку каркас крышки чемодана также выгнут наружу. Нет, о самоубийстве не может быть и речи. Остается только один вариант: это была ловушка. – Он взял в руки гранату и показал на толстый конец чеки. – Видишь этот желобок? Кладешь гранату в чемодан, привязываешь сюда конец бечевки, хотя сойдет даже кайма, оторванная от носового платка, потом закрываешь чемодан, оставляя лишь узенькую щелочку, так чтобы просунуть пальцы и закончить дело. Другой конец