минут. Я объяснюсь с ними насчет мисс Брюс. Коли вы не хотите предавать огласке ее подлинную роль в этом деле, придется им сказать, что я просто использовал ее. Что же касается инструкций по поводу Шаттака, я скажу, что приказ исходит от вас. Я обещал ему, что представлю случившееся как несчастный случай. Этой же версии я придерживался, когда общался с полицией, хотя инспектор Кремер обо всем догадался. Он все понял… Дело в том, что за долгие годы ему уже не раз приходилось иметь дело со мной. Что же касается того, что случилось сегодня в моем доме, а также того, что я сказал Шаттаку… Все это должно остаться тайной и не подлежит упоминанию ни в разговорах, ни в каких бы то ни было открытых источниках.

– Я об этом позабочусь, – согласился Карпентер. – Все будет так, как вы хотите, за исключением тех случаев, когда на кону будет стоять успех наших дальнейших операций. Нам никогда не удастся отправить за решетку тех, кто был замешан в этой преступной схеме, однако мы сумеем положить конец их деятельности. Мы их остановим. А вот интересно… Если бы мы задержали Шаттака, мы могли бы его сломать.

– Да ладно вам, – самодовольно фыркнул Вулф. – Будь у него железный характер, если бы он решил бороться и пойти до конца, мы остались бы у разбитого корыта. Осудить его за убийство? Ни малейших шансов! Что же до всего остального, за него встали бы легионы богачей, адвокатов и политиков… Он запросто ушел бы от ответственности, показав нам на прощание язык. – Вулф вздохнул. – Но он вывел меня из себя. Он бросил мне вызов. Он явился ко мне вчера вечером и заявил, что меня водят за нос! Я прекрасно себя знаю и потому сразу понял: это ему не сойдет с рук. Такого я просто не мог позволить. Вы в курсе, что за работу на правительство я денег не получаю и потому у меня остается совсем мало времени на частный сыск, приносящий мне доход. Я просто не мог позволить себе угробить следующие три года, а то и пять или даже десять лет на то, чтобы отправить Шаттака за решетку.

Карпентер, глядя на Вулфа, молча запыхтел трубкой. Где-то через шесть затяжек до генерала дошло, что трубка погасла, и он сунул руку в карман за спичками.

Я решил воспользоваться образовавшейся паузой.

– Майор Гудвин просит дозволения обратиться к генералу Карпентеру, – произнес я.

– Из тебя никогда не получится толкового солдата, – нахмурившись, посмотрел на меня Карпентер. – Ты слишком дерзок и нахален. Ну так чего тебе надо?

– У меня к вам предложение, сэр. Насколько я понимаю, генерал Файф и полковник Тинкхэм и дальше будут пребывать в неведении о подлинной роли сержанта Брюс, которая, по всей видимости, является мозгом всей разведки Генштаба. Таким образом, мне кажется, их озадачит ее присутствие и они могут заподозрить, что она отнюдь не просто обычная девчушка из Женской вспомогательной службы сухопутных войск. Я шепотом спросил ее, любит ли она танцевать, а она шепотом ответила: «Да». Таким образом, со всем уважением к вам осмелюсь предложить…

– Ладно-ладно, ступайте отсюда… Да, вы оба. Дельная мысль. Ты согласна, Дороти?

– Именно поэтому я сказала ему, что люблю танцевать, – кивнула она.

Мы не стали терять ни секунды. После того как мы вышли из дому, добрались до угла, остановили такси и Дороти села в него, я, наклонившись, обратился к девушке:

– Давайте начнем сначала. Я могу велеть шоферу отвезти вас домой, или же мы можем поехать вместе развлекаться. Итак, вы любите танцевать или нет?

– Люблю.

– Таким образом, вы сказали генералу о том, что любите танцевать, отнюдь не потому, что действовали ради блага страны и победы?

– Да.

– Великолепно! Теперь о фамильярности. Генерал называет вас по имени, лейтенанту Лоусону вы говорите: «Кен, милый…» Вы что, сидели у них на коленях, когда были маленькой девочкой, или эта привычка появилась у вас недавно?

Она издала странный тихий звук: нечто среднее между смешком и каким-то бульканьем.

– Я просто от рождения излишне дружелюбна. Кроме того, я очень покровительственно к ним отношусь. Их так хочется от всего защитить. Подобное чувство я испытываю ко многим мужчинам, за исключением тех, кто мне не нравится. Мужчины такие глупые.

Я, осклабившись, посмотрел на нее:

– Когда через пятьдесят лет я напомню вам об этих ваших словах, вы будете утверждать, что никогда ничего подобного не говорили. – Я залез в такси. – Мне плевать, что вы про меня думаете, но мои коллеги – миллиард мужчин – очень сильно рассчитывают на меня. – С этими словами я бросил шоферу: – Клуб «Фламинго».

Примечания

1

«Германия неизлечима?» – монография американского психиатра Ричарда Брикнера, вышедшая в 1943 г., в которой он анализирует коллективное поведение германской нации, используя методологию психологического анализа поведения отдельного человека, и доказывает, что коллективная психология немцев схожа с психологическим типом параноика.

2

Перевод Л. Вершинина.