Честно говоря, мне уже тоже надоело быть вежливой. У меня был сложный день, выдался довольно бурный вечерок, ночь с их вторжением перестала быть томной, а завтра зачет по Основам патологии. А преподаватель тот еще… шутник. С настолько непроглядно-черным чувством юмора, что ему под горячую руку и директор колледжа боится попасть. Что уж говорить о нас, в большинстве своем трепетных студентках.

— Аркадий! Почему? Ну почему ты молча проглатываешь эти оскорбления? Это ты находишься здесь в качестве единственного законного наследника, а эта девка — просто маленькая пронырливая дрянь, которая подмазывается к выжившей из ума старухе. Но я этого так не оставлю! Имей в… Ай! Ой! А-а-а-а! Он меня укусил! Эта паршивая тварь укусила меня!

Я буквально ныряю под стол и хватаю Принца, который действительно вцепился ей в правую ногу маленькими острыми зубками в районе ахиллесова сухожилия. Черт, если прокусил, то это действительно больно, и такая травма может обернуться неприятными последствиями.

Но малыш в своем праве в какой-то степени. Эта дамочка, прости господи, вторглась на его территорию и смеет обижать его обожаемую хозяйку. Все понятно. Да только проблемы эти придется разгребать именно мне. Но не плевать ли?

— Я тебя засужу, это ты натравила его на меня! Ты мне еще будешь оплачивать расходы на лечение! И я напишу заявление в полицию и добьюсь того, чтобы эту мерзкую животину усыпили!

И у меня окончательно лопается терпение. Как смеет эта сварливая тетка мало того, что припереться ночью в чужую квартиру с явно нечистыми намерениями, зная, что Анфиса лежит в больнице с сердечным приступом, так еще обзывает ее и грозит заполучить распоряжение на усыпление маленького собакена, что всего лишь защищает свою крепость.

— Вон из этого дома! И удачи с судом. В качестве доказательства нападения не забудьте предъявить даже не порванные колготки и фотографию натравленной на вас собаки. Пусть полицейские тоже посмеются. Принц, пойдем срочно мыть тебе пасть. Боюсь, как бы тебя ее яд не отравил.

Скандалистка еще что-то вопит, пока муж тащит ее к выходу, но я уже не вслушиваюсь. Пес на руках дрожит так сильно, что это похоже не просто на выброс адреналина, а на действительно какой-то приступ. И, говоря откровенно, его состояние меня сейчас волнует больше, чем угрозы, пусть и весьма реальные, от злобной неадекватной фурии.

Дверь за ними наконец захлопывается, и я вздыхаю с облегчением. Боже упаси от таких родственников и, тем более, наследников. Свят-свят и чур меня. Бедная Анфиса.

Я успокаивающе глажу тойчика и шепчу ему всякие нежности на ухо, а он продолжается таращиться на входную дверь и периодически порыкивать.

— Рыцарь ты мой, пойдем-ка спать, а то я завтра просто не встану. А тебя еще, кстати, надо будет выгулять перед тем, как в колледж идти. Иначе ты тут до моего возвращения натворишь делов.

Но сон, перебитый взбесившими меня посетителями, не идет.

Я кручусь на разложенном в гостиной диване, постоянно задевая норовящего подлезть под мое одеяло Принца. Он недовольно подтяфкивает, а я все гоняю в голове невеселые мысли и воспоминания о нашей последней совместной вылазке несколько недель назад.

— Куда мы едем, Анфиса? — спрашиваю я, садясь на переднее пассажирское сидение. Гавриловна обожает свой полноприводный джип, в любую погоду намытый и надраенный, салон которого хранит аромат ее любимого парфюма, и с удовольствием выгуливает себя и его, когда ей позволяет самочувствие.

Женщина поправляет зеркало заднего обзора и заодно оглядывает себя.

— Детка, хочу тебя отвезти в одно интересное место. Бьюсь об заклад, ты офигеешь.

— Анфиса, я уже ничему с тобой не удивляюсь. Ты нашла какую-то новую ресторацию, что пришлась по душе твоему взыскательному вкусу? — улыбаюсь я “подружке”, что аккуратно выруливает со стоянки. — Ого! Кантри? — все-таки тут же, противореча собственным словам, удивляюсь я, слыша звучащую из динамиков музыку. — Ты серьезно? А как же твой любимый джаз?

— Ой, насмотрелась этот дурацкий сериал, что ты посоветовала, ну, который про Дикий Запад (отсылка к сериалу “Мир Дикого Запада”, — прим. Автора), и что-то вдруг восхотелось экзотики. Так что да, сегодня на сцене Мариинки дают исключительно американский кантри.

— Вынуждена тебя разочаровать, — весело ухмыляюсь я, узнав голос солиста. — Конкретно эту песню исполняют немцы. Конкретные такие немцы, “Рамштайн”, (отсылка к песне “My country”, действительно в стиле кантри, которую исполняет эта группа, — прим. Автора) слышала о таких?

— Это которые “Ду Хаст” что ли? — искренне удивляется Анфиса, ловко встраиваясь на своем хромированном монстре в поток машин.

— Они самые. Но знаешь, тебе в этой машине кантри идет больше, чем джаз. Очень органично выглядишь и звучишь. Не хватает только дробовика на переднем сидении и запыленного стетсона на заднем.

Анфиса радостно хихикает, одновременно сигналя какому-то ловкачу, подрезавшему ее прямо перед светофором. Водитель, молодой угрюмый парень, сперва было вскидывается с гневным выражением на лице, но, узрев и осознав возраст управляющей транспортным средством дамы, лишь складывает руки в извиняющемся жесте.

— Горячий какой, — качает головой Анфиса и пропускает джигита, который не забывает включить аварийку на пару секунд в качестве водительского “спасибо-братан” сигнала. — А куда спешить-то? Особенно за рулем? На том свете принимают круглосуточно и без очередей. Лучше на этом задержаться, насладиться каждой секундой, каждым мгновением. Мда…

— Так куда мы едем? — удивленно приподнимаю я брови, наблюдая за проплывающим за окошком знаком с перечеркнутым названием города. — Ты решила выехать подышать свежим воздухом?

— Хочу тебе показать свое последнее роскошное приобретение, — предвкушающе улыбается Анфиса и сворачивает к… городскому кладбищу.

Она коротко сигналит возле ворот, и шустрый мужичонка неопределенного возраста поднимает шлагбаум и лихо берет под козырек.

— Анфиса Гавриловна, душа моя. Рад, бесконечно рад видеть вас в добром здравии, — к выходящей из машины женщине подходит еще один мужчина с красным обветренным лицом в добротной спецовке и испачканных явно цементной смесью рабочих ботинках.

— Валерочка, мальчик мой, ну ты опять обгорел на солнце. Ты почему не пользуешься тем кремушком, что я для тебя сделала? Неужели закончился?

— Никак нет, просто собирался впопыхах, вот и… — смущенно оправдывается “мальчик” лет пятидесяти.

— Валерочка, надо пользоваться обязательно. Ну смотри, какое личико обветренное, шелушиться будет, пигментация может пойти раньше времени. Оно тебе надо? Такой красивый парень ты у меня, и не бережешь себя. Ну да ладно. Валерочка, я тебе представляла своего Евгешу, а теперь вот еще одну свою подругу покажу, чтобы ты узнал в лицо, когда… Ну, ты понял. Это Лизонька, очень хорошая девочка, запомни ее, пожалуйста.