рано или поздно беспринципность будет наказана, это не отменяет того вреда, который нечестные предприниматели могут нанести обществу в краткосрочной и среднесрочной перспективе.

Самые ярые адепты капитализма возразят, что отдельные нарушения – это допустимая цена за функционирование системы, приносящей обществу несомненную пользу. Вспомним знаменитое высказывание Черчилля о демократии как «наихудшей форме правления, если не считать всех остальных». Следуя той же логике, можно заключить, что все прочие экономические системы гораздо хуже капитализма. Прекрасный коммунистический принцип «от каждого по способностям, каждому по потребностям» на практике слишком часто показывал свою несостоятельность. Апологеты капитализма рассматривают свободный рынок с его тонким балансом затрат и результатов как сложно устроенный самонастраивающийся механизм. Вмешательство в его работу, по их мнению, равносильно бездумному тыканью отверткой в отлаженный прибор.

Меня этот аргумент не убеждает – не в последнюю очередь потому, что аналогия с механизмом слишком часто используется неверно. Кейт Роуорт в своей книге «Пончиковая экономика» (Doughnut Economics) рассуждает о том, что наши представления об «эффективном» рынке сформированы под влиянием ложных образов и моделей, внушаемых нам экономистами. Вспомним аккуратно прочерченные кривые спроса и предложения, красиво пересекающиеся в точке равновесной цены. Вспомним знаменитую схему экономического кругооборота, на которой все так замечательно перетекает из одного в другое: банки изымают из системы наши доходы и возвращают их в виде инвестиций; правительство собирает налоги и направляет их на социальные и государственные нужды; страны-импортеры покупают различные товары, а экспортеры получают за них деньги, и т. д. На самом деле, как справедливо указывает автор книги, в реальном мире экономика не работает с точностью часового механизма, поскольку на ее функционирование влияет множество факторов (от цен на энергоносители до затрат на природоохранную деятельность), которые не учитываются в моделях из учебников. Поэтому невозможно согласиться с утверждением, что изменение системы с целью исправить ее возможные изъяны равнозначно разрушению хорошо отлаженной машины. Начнем с того, что никакой «хорошо отлаженной машины» никогда не существовало – она возникала разве что в воображении некоторых истово верующих в свои идеи теоретиков.

Но даже если «чистый» капитализм когда-то существовал, те времена давно миновали. Всего через несколько десятилетий после начала промышленной революции в Великобритании правительства разных стран (под давлением профсоюзов и филантропов) осознали необходимость вмешаться в управление предприятиями для улучшения условий труда на фабриках и заводах. Они поняли, что не могут оставить это на усмотрение частного бизнеса. Америка так называемого «позолоченного века», с горсткой богатых плутократов, тоже просуществовала сравнительно короткое время и задолго до Первой мировой канула в Лету. Рабочий день постепенно сократился с двенадцати или десяти часов до восьми, несмотря на заверения работодателей, что за первые одиннадцать часов рабочий успевает лишь «отбить издержки», а прибыль создается только за счет труда в двенадцатый час. Благодаря давлению со стороны профсоюзов появились оплачиваемые отпуска, был запрещен детский труд, были введены нормы и правила, защищающие здоровье работников. В 1980-е годы произошел новый всплеск либерализма и идеи свободного рынка, когда были сняты некоторые запреты, ограничены права работников и снижены налоги; это делалось в смутной надежде, что богатства, накапливаемые меньшинством, каким-то образом «просочатся» вниз, к большинству. Но даже тогда никто не предлагал отказаться от всех регламентов и контрольных функций. Сегодня ни один из активных сторонников полностью свободного рынка не существует в его рамках, хотя за годы дерегулирования и произошло некоторое сползание к «дикому капитализму».

Вот почему так важно избавиться от слишком узкого взгляда, согласно которому вы либо принимаете капитализм в готовом виде и миритесь с его недостатками, либо у вас вообще не будет капитализма. Для многих это потребует серьезного пересмотра своей позиции. Мне вспоминается дискуссия, разгоревшаяся в Великобритании в конце 1970-х – начале 1980-х, когда впервые было предложено законодательно закрепить обязанность водителей и пассажиров автомобилей пристегиваться ремнем безопасности. Практический смысл этого предложения не вызывал споров: в то время в стране в автомобильных авариях ежегодно гибло около 6000 человек. Но многие противники законопроекта восприняли его как ничем не оправданное наступление на фундаментальный принцип личной свободы (как правило, те же люди выступали за разрешение вождения в пьяном виде). Закон все же был принят, и сегодня, когда машин на дорогах стало гораздо больше, чем тридцать лет назад, число смертей в автомобильных авариях не превышает 2000 в год. Сегодня каждый, садясь в автомобиль, пристегивается практически машинально, а если задать людям вопрос, зачем они это делают, они, скорее всего, заговорят о социальной ответственности, и никто не вспомнит о либертарианских принципах.

На мой взгляд, в каком-то смысле капитализм можно сравнить с автомобилем. Он удивительно полезен – но при этом может нести смертельную угрозу. Принимая меры предосторожности, мы не лишаем себя возможности добраться в нужное время в нужное место. А принимать эти меры просто необходимо.

Центральное место в дискуссии занимает проблема заработной платы. В первой части книги я уже показал, что компании, которые платят работникам не меньше реального прожиточного минимума, не только поступают этично, но и извлекают из этого выгоду. На мой взгляд, государственное регулирование в этой области вполне оправданно, но, поскольку для ярых адептов полностью свободного рынка это весьма болезненная тема, остановлюсь на ней чуть подробнее.

Главный аргумент противников введения минимального размера оплаты труда сводится к тому, что это повышает уровень безработицы. Предположим, говорят они, что в вашей фирме трудится десять сотрудников, каждому из которых вы платите 5 евро в час. Если вас заставят платить каждому 10 евро в час, вам, чтобы сохранить прибыль на прежнем уровне, придется уволить половину работников. Конечно, вы можете избрать иной путь и повысить цены на продукцию, но в конечном счете результат будет тем же: по более высоким ценам вы продадите меньше товара, а значит, вам придется сокращать персонал или механизировать производство.

Железная логика, не так ли? Неудивительно, что в 1999 году, когда в Великобритании был официально установлен минимальный уровень оплаты труда в размере 3,6 фунта в час, множество предпринимателей и экономистов выступили с грозными предостережениями. Но что произошло в итоге? Уровень безработицы снизился и продолжал снижаться на протяжении еще нескольких лет, хотя размер минимальной оплаты труда постепенно повышался. И этот тренд обратился вспять лишь в 2008 году, в результате мирового финансового кризиса (который, разумеется, не имел никакого отношения к минимальной зарплате). Сегодня уровень безработицы в Великобритании ниже, чем в 2000 году, а размер минимальной оплаты труда планируется повышать и дальше.

Комиссия по низким зарплатам поставила цель к 2020 году добиться того, чтобы прожиточный минимум составлял не