местности. Таких карт у офицеров небыло и солдаты плутали по лесам, а немцы с высоты горными миномётами беспощадно расстреливали наших воинов, обутых в лёгкие ботиночки, с обмотками и вооружёнными одной винтовкой на пятерых. И вот теперь я увидел такую карту, которой, безусловно, имели немцы, взявшие Эльбрус. Эти сведения для карт собрали в конце 1930-х годов шпионы, многие из которых были руководителями и инструкторами наших альплагерей.

Приют Одиннадцати был первым сооружением в мире, построенным на такой высоте и имел музей с уникальными экспонатами; часто вспоминая его, я в конце 1990-х годов был потрясён сообщением о том, что приют полностью сгорел от пожара, виновником которого были неосторожные венгерские альпинисты, сгорел и уникальный английский атлас.

В комнате рядом с нами готовила обед группа грузинских альпинистов из Тбилисского политехнического института; с интересом мы наблюдали, как они варили борщ; руководил процессом светловолосый высокий парень, он собрал заготовки, которые были у ребят, а сам начал вынимать из карманов своего рюкзака бумажные кулёчки с грузинскими специями и приправами; приятный запах заполнил кухню, борщ удался, накормили и нас, а мы поделились своими продуктами; поразило умение так вкусно готовить в «полевых условиях», а парень рассказал нам, что бабушка учила его этому специально, и хотя в грузинской семье мужчины готовкой не занимались, но должны были уметь это делать сами, чтобы в сложных условиях не питаться всухомятку.

Головная боль у нас не прошла, а погода ухудшилась: температура снизилась до минус 15 (август!), сильный ветер. Конечно, если кому повезёт, то в хорошую погоду, которая бывает редко, восхождение не особенно сложное; но высота свыше 5000м и главная опасность на Эльбрусе – погода! Она здесь может смениться мгновенно и в ясный августовский день начнётся сильная метель, ведь человек предполагает, а Бог располагает! Забегая вперёд, замечу, что десять лет спустя я узнал о том, что первому покорителю Эвереста знаменитому Тенсингу в составе небольшой группы советских альпинистов именно по этой причине не удалось подняться на Эльбрус; вёл группу «снежный барс» Михаил Хергиани, он опасался за Тенсинга из-за его возможного обморожения, и альпинистам пришлось отступить.

Опытные альпинисты не советовали нам идти на восхождение, да и сами «туристы» это поняли, ведь наша амуниция совершенно не соответствовала серьёзному восхождению, особенно обувь; здесь проявилась наша беспечность, и вина полностью была на мне. Мы приняли решение не рисковать и отправились в обратный путь; вышли из приюта и сразу попали под сильный снегопад – тут-то и подстерегала нас главная опасность. Сначала тропа и вешки, поставленные через 100м, были хорошо видны, но метель усилилась, тропу замело и очередных вешек не стало видно; следы людей от предыдущей группы заметало снегом, их стало трудно различать в чёрных очках, снять их пробовали, но глаза слепли от яркого солнца. Мне пришлось на корточках искать следы, двигались очень медленно, я уставал, и долго это не могло продолжаться; Виктор не мог меня сменить, был близорук; мы остановились, перспектива печальная и я это знал из своего альпинистского опыта: можно было сбиться с маршрута, обозначенного вешками, и угодить в глубокую трещину, запорошенную снегом. Стало понятно, какую глупость мы совершили, идя втроём в метель, не дождавшись попутной группы; ситуация приближалась к критической, начали мёрзнуть, но не паниковали. Однако, есть Бог! Нас начала обгонять большая группа бывалых альпинистов из Ленинградского дома офицеров, они возвращались с восхождения и без вешек их инструктор прекрасно знал тропу. Один из гигантов нёс большой рюкзак с тяжёлым радиоприёмником. Зачем? Позже в приюте Пастухова мы от них узнали, что так делают многие, чтобы с вершины Эльбруса (туда советские глушители не доставали) послушать Турцию, Иран, западный джаз, запрещённый у нас, «Голос…» и др. Теперь следы людей стали хорошо видны, пришлось прибавить шаг и уже через час мы подошли к приюту 105-й пикет. Поняли, что сильно рисковали, было до того стыдно, что даже в течение многих последующих лет мы не то что никому об этом эпизоде не рассказывали, но даже между собой не вспоминали.

После ночлега стали спускаться вниз. Утро встретило нас прекрасной солнечной погодой; шли быстро, любовались сверкающим на солнце Эльбрусом, который мы не покорили, и вершинами Главного Кавказского хребта; внизу простиралось Баксанское ущелье, посёлок Терскол, река и автодорога, но до них надо было ещё дойти; я не сожалел о неудачном походе, поскольку помнил слова начальника учебной части альплагеря Алибек, мастера спорта ленинградца Буданова: «главное достижение при восхождении – это не взятие вершины любой ценой, а взвешенное решение и минимальный риск»; именно поэтому у нас троих не было чувства, что мы потерпели поражение. Спускались мы по серпантинной дороге легко и на высоте около 400 м над Терсколом первый раз в жизни стали свидетелями интересного природного явления: снегопад переходил в дождь. Многие жители равнины считают, что дождь идёт из туч, а мы впервые увидели при ярком солнечном освещении интересную картину: из небольшой тучки шёл снег, а спустившись по дороге всего на десять метров, нас уже накрывал дождь; это было удивительно и мы несколько раз поднимались и спускались через эту чётко зафиксированную границу. Всё в жизни когда-нибудь случается впервые; когда в очередной раз осознаёшь эту истину, становится радостно – значит, не все открытия позади. Внизу мы видели Баксанское ущелье, полностью накрывшее дождём; сбоку на фоне горных вершин виднелась красивая арка радуги, и как жаль, что в те временны ещё не было цветной фотоплёнки. Надев плащи, по мокрой дороге почти бегом мы спустились в Терскол, обсушились и попили чай в доме Малеиновых.

Отдохнули пару дней в Чегете и решили погреться на море; прошли вдоль реки Баксан через Поляну Нарзанов в альплагерь «Баксан» и там присоединились к большой группе альпинистов и туристов; двинулись вверх вдоль реки Юсеньги, переночевали в Северном приюте и рано утром, пока не взошло солнце и не пошли лавины, направились к перевалу Бечо (по-грузински «мальчик»); подъём был сложный, т.к. ночью выпало много снега, и приходилось идти во многих местах по колено в снегу; спустившись с перевала в Сванетию, сразу же, не отдыхая, решили дойти до знаменитого грузинского высокогорного селения Местия, населённого сванами; зашли в село и двинулись по центральной полупустынной улице; увидели высокого роста милиционера, который остановился возле одного дома и хозяин угощал его вином; мы прошли мимо, поприветствовали их, «Гамарджоба!».

Вечерело, когда мы увидели домик с надписью на русском языке «Столовая»; мы были голодны, но когда спросили поесть, оказалось, что столовая давно закрылась и