бурятского во внешности, в Иркутске училась в одной группе со Светой; позже у Саши и Люды родились две дочки-погодки, и, как она с юмором сообщала нам в письмах: «писали они по разным углам комнаты». Ещё перед отъездом из Братска Люда в открытке сообщила подробно, как их найти в Крыму, но там были ещё и непонятные слова: «…если у вас есть молоко…»; при встрече она рассказала анекдот: «Однажды Мойша встретил своего друга Рабиновича и поинтересовался, неужели его дочь вышла замуж; на что тот ответил, что его дочь ещё очень юная и замуж ей рано; Мойша сообщил, что видел дочь в скверике и она грудью кормила ребёнка; «Ну и что,– сказал Рабинович, – если у девочки есть молоко, почему она не может покормить ребёнка?».

XXIX

В Новом Свете расположились мы в палатках как раз на том месте, где впоследствии был снят замечательный фильм «Три плюс два». Саша учил меня подводному плаванию с маской, трубкой и ластами, стрельбе из ружья по рыбам, которых в те времена было довольно много. В конце июня вода в море была уже тёплая, купались, загорали, пили Ново-Светское шампанское, купленное здесь же на заводе; мы делали вылазки и прекрасно общались – как отмечал Антуан Экзюпери: «Самое большое удовольствие в жизни – это удовольствие от человеческого общения». Нас обоих охватило чувство безотчётной, беспредельной жизнерадостности; в своей палатке после «трудового» дня мы долго не могли заснуть. Боже! Как эта жизнь и влекла нас, и манила, и как она казалась нам ночью таинственна и прекрасна! Ведь сказал когда-то Эммануил Кант: «Самое лучшее образование для благоразумного человека – это путешествие, самое прекрасное – то, что вокруг». Живописные крымские пейзажи, наблюдаемые нами в разное время суток, оставляли неизгладимое впечатление; ведь обыденное, житейское всё равно забудется, а проплывающие перед нашими глазами образы навсегда останутся с нами в наших мечтах и воспоминаниях; нам чудилось, что что-то новое, большое, необычайное ожидает нас; наверное для меня и Светы эти дни были лучшими днями жизни; дни нашего пребывания, между тем, подходили к концу и 10-дневная райская жизнь оканчивалась; по существу, это было наше запоздалое свадебное путешествие.

Поскольку накопленный отпуск был продолжительным, мы решили совершить путешествие по Кавказу, где Света никогда не была. Как писал А. Дюма-отец: «Путешествовать – это жить в полном смысле слова; это забыть о прошлом и будущем во имя настоящего, это дышать полной грудью, наслаждаться всем, овладевать творением, как чем-то тебе принадлежащим, это искать в воздухе чудеса, которых никто не видел…». В поход по Кавказу к нам присоединился и мой брат Виктор, приехавший из Краматорска. Решили мы покорить Эльбрус, поскольку ещё в 1955 г. в альплагере «Алибек» я слышал рассказы «бывалых» о том, что восхождение на Эльбрус, хотя и долгое, но не сложное, просто «ишачка»; но какое было это заблуждение, я узнал в дальнейшем, ведь известно же «хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Запаслись мы продуктами, сухим спиртом, взяли напрокат палатку, спальные мешки и большие рюкзаки. Доехали поездом до Нальчика и автобусом по живописному Баксанскому ущелью – до поляны Чегет, поставили палатку в лесу, погуляли вдоль живописной речки Баксан и заночевали. Каждый раз, путешествуя по Кавказу оставляли без боязни палатку с вещами, закрытую только на тесёмки, ведь в те времена ещё были живы традиции: палатка – это дом, куда нельзя заходить без разрешения хозяев; даже позже на морском побережье во втором ущелье близ Пицунды, где были сотни людей из разных городов страны (открытые настежь лагеря отдыха МГУ, ЦАГИ и др.), мы, уходя купаться, оставляли палатку без присмотра, теперь такого нет.

Утром, хорошо позавтракав, пошли в посёлок Терскол, где только начиналось строительство первых гостиниц и первой канатной дороги в Приэльбрусье. Директором от заказчика был известный в стране альпинист и автор учебников Алексей Малеинов; зимой 1955 г. во время студенческих каникул я с его сыном Серёжей был в лыжном туристическом походе по Подмосковью (об этом писал ранее). Теперь мы легко нашли дом (всего там было три бревенчатых дома) и квартиру Малеиновых, в которой находилась только мама Сергея (отец был в командировке, а Сергей – в Москве); я представился, и она разрешила оставить один рюкзак с лишними вещами и палатку; не теряя времени, мы двинулись вверх по склону Эльбруса и уже вечером пришли к приюту «105-й пикет» , где за мизерную плату нам предоставили спальные мешки и ночлег; приют очень солидный, не в пример приютам на перевалах «Бичо» и «Клухорский» – там сараи, дощатый пол и солома; нас разместили в просторной мансарде с кроватями на 15 человек, в основном студентов, преподавателей вузов и даже были академики – любители горных путешествий; все лежали в темноте, никто не спал. Кто-то тихо пел песни, которые обычно поют туристы во время походов в горах; они, звучавшие моему молодому уху, на время забытые, пренебрежённые за прошедшие за пять лет, восстали теперь в душе во всей их непосредственной красоте. Когда стало тихо, один парень, москвич, стал рассказывать интересные детективные загадочные сюжеты, которые с помощью перекрёстных вопросов надо было разгадывать; я запомнил три сюжета о мальчике в лифте, о храпящем соседе и самый страшный – о самоубийстве прокажённой турецкой девушки; поскольку все здесь были интеллектуалами, загадки, рассчитанные на логическое мышление, быстро разгадали, кроме последней – на неё потребовалось время.

Переночевали, позавтракали и двинулись к «Приюту одиннадцати». Погода хорошая, тепло, яркое солнце, вешки и хорошо утоптанная снежная тропа; по дороге обратили внимание на большую толщину снежного покрова, а обувь наша – туристские ботинки – была не подходящей; на полпути из-за того, что не прошли акклиматизацию, спешили и сразу попёрли вверх, начала побаливать голова; шли по не сильно крутому плато и к полудню прибыли в приют «Одиннадцати» (4200 м) с головной болью, но надеялись, что она пройдёт после обеда; стали на одном из примусов готовить еду. Пока Виктор и Света готовили варево, я стал рассматривать музейные подарочные экспонаты, расположенные на стенде под стеклом; поразила карта Приэльбрусья в большеформатном атласе Кавказа, подаренном английскими альпинистами; на ней подробно были нанесены не только населённые пункты, реки, озёра и перевалы, но даже тропы, вычерченные пунктиром, кустарники, отдельные крупные скалы, деревья и другие ориентиры. В то время я уже знал о трагедии, разыгравшейся здесь в боях с дивизией «Эдельвейс» в 1942 году из-за нашей неподготовленности к войне в горной местности, отсутствия специального вооружения, одежды, а также и подробных карт