доход, потому что сельскохозяйственная деятельность была прекращена, но Макар не мог сидеть, сложа руки, и купил коров. Мы только что получили крупную сумму за древесину и, не зная, что делать в мое отсутствие накануне моего приезда в июне, он купил с присущей ему решительностью двадцать коров и организовал молочное хозяйство. Дела пошли хорошо, они взбивали масло, которого так не хватало в Петербурге. Макар старался изо всех сил, чтобы обеспечить мне провизию, так как цены росли, продовольствие исчезало, и у нас были все шансы умереть с голода в Петербурге. Надо было еще снабдить моего брата, и Дима со своими близкими тоже должны быть обеспечены, и Ариадне с отцом нужны и сахар, и масло. Семья Пушкаревых умоляла прислать им продукты. С удивительным мастерством Макар находил возможность зарабатывать деньги на сене, лесе, остатках винокурни, но надо было выплатить банку около шести тысяч рублей.

Еще летом, получив деньги от реквизиции лошадей и скота, я оплатила десять тысяч рублей долга Вильненскому банку, а также восемнадцать тысяч банку Тулы, с намерением снизить проценты. Нам оставалось заплатить по купчей уже пятьдесят четыре тысячи, а не девяносто три. Но приходилось еще думать о том, на что жить. Жалованье моего брата едва покрывало расходы на семью. Его владение в Саратове было убыточным, полученные сто тысяч наследства мы положили в банк, которые, как и следовало ожидать, были списаны. Но меж тем надо было как-то жить. Тетушка уже была в возрасте и ослабла, моя младшая сестра, такая мягкая и добрая, уже экономила на основном. Они доверились мне и отдали все свои деньги, средства к существованию были вложены в Глубокое, которое не могло их спасти теперь. Настал час лишений.

Я позвала Макара. Он должен был мне помочь. Я не могла не покрыть расходы наших дорогих близких, которые были далеко от меня, в чужом городе. И я не могла вернуться с пустыми руками в Академию. Макар хорошо это знал. Я хотела, чтобы он продал коров, а он настаивал на том, что это верный доход и прибыль, так как сена мы имели достаточно, не стоило лишаться этого единственного дохода. Мы решили тогда продать участки земли, не имеющие большого значения. Набежала толпа покупателей. У нас появились деньги, много денег, благодаря высоким ценам на сельскохозяйственную продукцию. Близость фронта тоже имела большое значение. Я была счастлива покончить с моими моральными мучениями, я продала все, что меня умоляли продать за границами центральной части имения, участки и полосы земли в удаленных районах, необходимые крестьянам в соседних деревнях.

Как только сумма, которая мне показалась достаточно крупной, чтобы покрыть расходы моей семьи на зиму, была получена, я прикрыла лавочку. А поскольку наступление зимы приближалось, мы с Димой отправились в Петербург. Дорога оказалась непростой, и только чудом мы доехали целые и невредимые, обвешанные котомками и корзинами с провизией. Дима тоже участвовал, конечно же. Он хорошо поработал, помогая мне целыми днями, разбирая полученные чеки и купчие наших покупателей. Мы говорили об этом подробно, чудом оказавшись в маленьком купе, в котором даже невозможно было двигаться, вагоны были битком забиты людьми, так как армия отступала, а дороги и составы брали приступом.

Глава 57. Вторжение немцев

Зима была тяжелая и грустная. Мы провели ее в Академии вдвоем с братом. Я пропущу ее и перелистну эту страницу. Пройдя через невероятные трудности, нам удалось добраться до Аткарска на Рождество к нашим дорогим родственникам. Но что за печальные новости и какое отчаяние!

К середине января 1918 года мы вернулись в Академию и опять остались вдвоем настороже в ожидании немцев. Еще раз на Пасху брат, опечаленный тем, что его семья была так далеко от него, поехал к своим под предлогом привезти Тетушку и Ольгу, тогда как Наташе нужно было дождаться окончания занятий в гимназии прежде всего, да и она думала остаться на лето в Аткарске, чтобы продолжить учебу в школе без перерывов, так как из-за того, что поезда были переполнены, движение становилось часто невозможным. Их природная любезность вызывала симпатии, что было хорошо для Наташи и девочек, которых очень любили в гимназии и которые не жаловались на новую для них жизнь, хотя очень скромную и полную забот.

Я готовилась принять мою маленькую семью после Пасхи и хотела, чтобы они провели лето на даче Рест в Петергофе, у моего свекра. Тем временем мой брат прислал мне из Аткарска известие, что накануне приезда в свое убыточное имение, куда он поехал, вооружившись документами, которые позволяли ему спасти очень ценную библиотеку, архивы и документы, банда мерзавцев разворовали имение и сожгли его ночью во время бури, которая помешала прибежавшим крестьянам спасти библиотеку. Поджог совершили в кабинете Тетушки, настоящем музее, и библиотека погибла в пламени. А также и то, что было так дорого: портреты, альбомы, переписка, воспоминания, предметы искусства и многое другое. Моя сестра тоже потеряла все, что невозможно было заменить, все, что было смыслом жизни, что хранило воспоминания, еще не напечатанные музыкальные дневники, портреты и картины, в которые она вложила весь свой талант. О, бедная Тетушка, всегда такая благородная и щедрая, милая моя сестренка, такая добрая, мягкая и самоотверженная. Они не проронили ни слезы и ни разу не пожаловались на судьбу. Все переживали те же невзгоды, так как победа над немцами так и не была одержана. Бедный брат. Какие муки он испытал, увидев дом, где провел детство и юность, и от которого остался пепел и куски кирпича. Он опоздал только на один день, чтобы спасти дом, который невозможно было заменить.

Но эти грустные, страшные, приводящие в уныние воспоминания нужно было запрятать в дальние уголки своей души, поскольку у кого сейчас было на сердце легко? И по какому праву нужно было свешивать этот груз на плечи близких. Это только еще больше бы омрачило и без того темное небо над их головой.

Я не останавливаюсь на этом подробно, а лишь скажу, что огромная печаль охватила меня. Несчастье моих дорогих родственников вырвало меня из моей скорби. Я должна была прийти им на помощь, я должна была забыть о себе и посвятить всю себя им. Я совсем забыла о них в своей эгоистической скорби, я бросила их, хотя знала, как они грустили в разлуке со мной. Если бы я вовремя подумала о них, я бы смогла увезти, спрятать, спасти все, что им было дорого,