Мундруку плыл впереди всех вместе с Розитой. Для большей безопасности он привязал к своему кушаку один конец веревки, которая была обмотана вокруг талии молодой девушки. Треваньов следовал за ними. Немного далее плыл Ральф вместе с Ричардом, который, подобно индейцу, привязал двоюродного брата к себе.

Мозей и Типперари Том плыли последними.

VIII

Предводительствуемые индейцем, пловцы добрались, наконец, до того самого дерева, которому они были обязаны своими поясами. На нем теперь было тихо, как в могиле. Ни одного попугая не было видно. Очевидно, те, которые уцелели от избиения, навсегда покинули это дерево.

Солнце уже садилось, и о дальнейшем путешествии нечего было и думать. На каучуковом дереве, ветви которого были переплетены лианами, можно было прекрасно устроиться на ночь. Несмотря на то что ложе их было далеко не удобно, путешественники чувствовали себя гораздо лучше, чем в предыдущую ночь.

Дичь, оставленная здесь индейцем, всех очень обрадовала. Некоторые были так голодны, что решились было есть попугаев сырыми.

Треваньов запротестовал, однако, против такой кровожадности и настоял на том, чтобы птица была изжарена. Но как добыть огня? За это взялся индеец.

— Подождите только десять минут, господин, — сказал он. — Через десять минут у вас будет огонь, а через двадцать — жаркое:

— Но каким образом? Ты забываешь, что у нас нет огнива, — возразил Треваньов.

— Посмотрите вон на то дерево, — продолжал Мундруку.

— С гладкой блестящей корой и с листьями, похожими на большие белые руки?

— Да, да. Это имбауба, дерево, которому обязаны своим питанием ленивцы Южной Америки.

— Ах! Значит, это то дерево, которое известно под названием «огненное»! Как, и от него ты думаешь достать огня?

— Через десять минут, если вы позволите, при помощи им-баубы у нас будет огонь. Нужно только найти совершенно сухую ветку.

Говоря это, Мундруку бросился в воду и поплыл к цекропии. Доплыв до нее, он, как белка, взобрался на дерево и исчез в серебристой листве. Но вот послышался треск сухой ветки, и индеец снова показался на дереве. Спустившись с него, он поплыл к своим друзьям, держа ветку высоко над водой.

Он рассказал своим спутникам, что индейцы его племени, а также другие, живущие на Амазонке, всегда пользуются сухими ветками имбаубы для добывания огня. Говоря это, он приступил к делу, то есть стал тереть один кусок ветки о другой.

Друзья его собрали целую груду сухих листьев, хворосту и коры, и достаточно было одной искры, чтобы запылал большой костер. Птица быстро изжарилась на вертеле, орехи тоже испеклись, и ужин вышел на славу.

Путешественники наши хорошо выспались в эту ночь; однако пробуждение их было далеко не радостно. О завтраке им нечего было беспокоиться, так как от ужина осталось достаточно жареной птицы. Они принялись за нее с восходом солнца.

Подкрепившись, все стали думать о том, как бы выбраться из гапо. Вопрос этот, однако, было нелегко решить. Даже приблизительно нельзя было определить, какое расстояние прошла галатея, прежде чем она остановилась. Может быть, она прошла двадцать, может быть, и пятьдесят миль. Ясно было только одно: что, выйдя из Солимоеса, она попала в гапо. Путешественники не имели ни малейшего представления о том, где они находились, и были точно на Луне.

Благодаря топографическим сведениям индейца можно было определить, в каком направлении река; но нечего было и думать о том, где найти канал, ведущий в нее. Главной целью их было теперь добраться до суши. Странно было бы стремиться к реке, не имея возможности плыть по ней! Надеяться же на встречу с каким-либо судном было очень легкомысленно. Трудно было вообразить, чтобы какое-нибудь судно зашло в гапо.

Итак, следовало позаботиться о том, чтобы найти ближайший путь к суше; а для этого нужно было направиться в сторону, противоположную реке.

Разлив все еще продолжался, и благодаря находчивости индейца они могли правильно определить свой путь. Вода текла со стороны реки, следовательно, чтобы добраться до суши, им нужно было направиться по течению. Может быть, земля была от них гораздо дальше, чем река, но все-таки необходимо было добраться до нее, иначе им грозила гибель.

Но как добраться? Вот вопрос, который обсуждался советом, заседавшим в каучуковом дереве. Нельзя же было допустить, что они доплывут до суши? Ведь до нее было миль двадцать, если не больше.

На лодке? Но из чего ее построить? Во всем лесу не найдется дерева, которое было бы настолько легко, чтобы могло свободно плавать по воде. Итак, мысль о лодке нужно было оставить.

Наконец одно предложение было всеми одобрено. Автором его был индеец, который благодаря своей опытности оказал уже немало услуг товарищам.

Перед ними был канал, как бы под зеленым сводом. Отчего бы им не воспользоваться еще своими поясами и не проплыть дальше? Все согласились с индейцем и тотчас же, в прежнем порядке, пустились в плавание.

Теперь уже не было надобности в том, чтобы кто-нибудь указывал дорогу; в канале нельзя было заблудиться. Узкий пролив, по которому они плыли, назывался на языке туземцев ига-рапе, то есть проход для лодки; так называются и сами лодки, на которых туземцы плавают по гапо. Пролив этот имел вид канала, проведенного через рощу, по обеим сторонам его возвышались огромные стены из тропических деревьев, верхушки которых сплетались целой сетью чужеядных растений. В противоположность обыкновенным каналам этот не отличался правильной формой, так как то тут, то там он разливался в маленькие озера; затем, снова сузившись, он тянулся до тех пор, пока деревья не заграждали ему окончательно дорогу, образуя нечто вроде беседки.

Наши путешественники плыли вдоль зеленой стены. Они с большим трудом продвигались вперед; хорошим пловцам то и дело приходилось помогать то одному, то другому. Впрочем, плавание в значительной степени облегчалось самим течением.

Однако течение было едва заметно, оно помогало плыть, но скорости не