Заключим этот перечень именами трех светил мировой медицины: Жан Никола Корвизар (1755-1821) - терапевт, с 1807 г. лейб- медик Наполеона, один из создателей семиотики, акад. с 1811 г.; Доминик Жан Ларрей (1766-1842) - хирург, основоположник военно-полевой хирургии, главный врач во всех кампаниях Наполеона, президент Французской АН с 1829 г.; Пьер Жан Жорж Кабанис (1757-1808) - врач широкого профиля и философ-материалист, сенатор.

Среди тех корифеев науки, которые при Наполеоне только начали восхождение к мировой славе, особенно выделялись, пожалуй, трое - Доминик Франсуа Араго (1786-1853), физик и астроном, акад. с 1809 г., почетный член Петербургской АН; Огюстен Жан Френель (1788-1829), тоже физик, один из основателей волновой оптики, автор «формул Френеля», «дифракции Френеля», «линзы Френеля» и др., акад. с 1823 г.; Огюстен Луи Коши (1789-1857), математик, автор «теоремы Коши», «интеграла Коши» и др., акад. с 1816 г.

Читатель, должно быть, заметил, что преобладают в этом перечне корифеев различных наук математики, наиболее ценимые Наполеоном, который сам был не только по особому интересу, но и по складу своего мышления математиком. Специалисты признают, что при Наполеоне «первенство Франции было столь же несомненно в математике, как и в военном деле»[1812]. Впрочем, этот вывод применим и к естествознанию, о чем говорят имена Кювье, Ламарка, Бертолле, Гей-Люссака, Жоффруа Сент-Илера и многих других.

Наполеон не довольствовался даже таким созвездием ученых и приглашал во Францию зарубежных знаменитостей. Так, немецкий естествоиспытатель, географ и путешественник Александр Гумбольдт (1769-1859), прозванный за свою научную эрудицию «Аристотелем 19-го века», с 1799 г. на 20 лет задержался в Париже, обрабатывая собранные им материалы по географии, геодезии, зоологии и пр., которые издавались при содействии Наполеона с 1807 г. в 30 томах. Другой пример: приглашение во Францию и столь же заботливая, как и в истории с Гумбольдтом, «эксплуатация» гения итальянского физика Алессандро Вольта (1745-1827), имя которого носят единица электрического напряжения (вольт) и приборы для измерения электричества (вольтаметр, вольтамперметр и др.). Всемирно прославленный новатор в области электричества Вольта в 1800 г. изобрел т. н. Вольтов столб (первый источник постоянного тока), а в 1801 г. Наполеон на льготнейших условиях пригласил изобретателя в Париж, лично пообещав ему обеспечить безопасность его переезда из Италии (и сдержал обещание). В Париже Наполеон сам приходил слушать лекции Вольта в Политехническом институте, наградил его золотой медалью и всемерно поощрял опыты над электричеством, учредив для этого крупную государственную премию в 60 тыс. франков[1813].

Вообще первый консул заботился о развитии всех наук и о творческих судьбах ученых[1814]. Многие из них были с ним в Египте и там, у него на глазах, отменно зарекомендовали себя и как деятели науки и просто как личности. Его пиетет к науке выразился в том, что трем академикам он доверил министерские посты[1815], 17 академиков назначил в Сенат, а еще одного (зоолога!) Б. Ж. Э. Ласепеда сделал великим канцлером ордена Почетного легиона. Лаплас и Монж, как мы помним, были учителями Наполеона в Парижской военной школе, а иные из академиков (те же Лаплас и Монж, Бертолле, Сент-Илер, Ларрей) стали его друзьями.

Начиная с Итальянской кампании 1796-1797 гг. Наполеон всегда, покровительствовал ученым и поощрял их изыскания не только во Франции, но и в других странах, причем использовал оригинальный (характерный для него) способ поощрения. Так, например, в 1797 г. в Италии, «конфискуя, реквизируя, налагая контрибуции на папу Римского, герцогов, дожей и пр., обирая их дворцы и хранилища, он в то же самое время приказывает купить за 4 000 франков инструменты астроному Каньоли и выдать 10 000 франков в пособие веронскому ученому обществу»[1816].

Совершенно иным было отношение Наполеона к литераторам, но - только к его современникам-французам (старых классиков французской литературы П. Корнеля, Ж. Б. Мольера, М. Ф. Вольтера, Ж. Б. Расина или, к примеру, У. Шекспира и современников-немцев - И. В. Гёте, Ф. Шиллера, К. М. Виланда он уважал и ценил). Французская литература при Наполеоне переживала упадок, начавшийся еще в годы Революции. Специалисты объясняют это главным образом двумя причинами. Одна из них- негативное отношение первого консула и еще более - императора к «идеологам», «моралистам», «словоплетам» и, соответственно, мелочная въедливость, жестокость, чуть ли не террор со стороны цензуры. Но при Наполеоне цензура была куда менее репрессивной, чем при Конвенте и Директории: ни один литератор не был казнен, тогда как только в 1793-1794 гг. сложили головы на гильотине Андре Шенье, Филипп Фабр д’Эглантин, Жак Ру, Клод Фоше, Жозеф Жире-Дюпре. Несколько литераторов (Деститут де Траси, Шодерло де Лакло, Д. Ж. Гара, маркиз Д. А. Ф. де Сад) посидели в наполеоновских тюрьмах, но без опасности для жизни. Де Сад, к примеру, тот самый, кто дал имя садизму, «пользовался там относительной свободой и даже ставил спектакли (в меру садистские, разумеется)»[1817].

Сильнее сказалась другая причина упадка литературы - недостаток талантов, равновеликих классикам недалекого прошлого (Ж. Б. Мольер, М. Ф. Вольтер, Ж. Ж. Руссо, П. О. К. Бомарше) и уже очень близкого будущего (Ф. Стендаль, В. Гюго, О. Бальзак, Г. Флобер). Были, конечно, во Франции и при Наполеоне незаурядные мастера всех жанров литературы, которые, однако, не могли достичь уровня кого-либо из классиков предыдущего и последующего времени. Двое, пожалуй, самых выдающихся из них встали в идейную и политическую оппозиции к Наполеону и поплатились за это изгнанием - Франсуа Рене Шатобриан (1768-1848) и уже знакомая нам по ее историческому диалогу с Наполеоном на приеме у Талейрана 3 января 1798 г. мадам Анна Луиза Жермена де Сталь.

Роялист Шатобриан в 1802 г. выступил с книгой «Гений христианства», в которой противопоставлял революционному насилию религиозное смирение. Дважды из-за идейных разногласий с властями он эмигрировал из Франции - сначала от революции, потом от Наполеона, а после того как Наполеон был свергнут, стал идеологом реставрации Бурбонов и верным их слугой, министром иностранных дел Людовика XVIII. Что касается мадам де Сталь, она была скорее авантюристкой, чем роялисткой, на редкость даровитой и склонной изображать себя борцом за свободу личности. Сначала, как мы помним, она восторгалась генералом Бонапартом, а потом, после неудачных попыток очаровать Наполеона как женщина и как «идеолог», стала его врагом. Наполеон был буквально нетерпим к ее литературным и идеологическим амбициям, «отталкивающей напыщенности» (по выражению Стендаля) ее сочинений, хотя и признавал в ней «большой талант и большой ум»[1818]. Он невзлюбил ее феминистский роман «Дельфина» (1802 г.), а книгу де Сталь «О Германии» (1810 г.) с ее явным предпочтением немецкой культуры перед французской повелел конфисковать и весь тираж уничтожить (книга была издана в 1813 г. в Англии). Сама де Сталь, скомпрометированная не только литературно, но и политически связью с генералом Ж. В. Моро, была по распоряжению первого консула выслана из Парижа (в 1803 г.), а позднее, в 1810 г., из Франции. Когда близкие к Наполеону люди заметили, что неблагородно воевать против женщины, он отрезал: «Я не считаю ее женщиной». Мадам де Сталь пять лет скиталась по разным странам, включая Россию, и лишь после свержения Наполеона вернулась на родину, где через два года и умерла.