Олег проворчал:

— Ну хоть не сразу на костер. И то спасибо.

— Ни один язычник не был сожжен на костре, — живовозразил священник. — Эта мера применялась только к своим отступившимбратьям, что отринули веру Христа и предали душу дьяволу. И активно вредилидобрым христианам. И не отреклись от заблуждений.

Олег отмахнулся.

— Да это я так. Вам эти костры еще припомнят. Скажут,что все лучшее жгли, а говно оставляли. Народ у нас такой, позлорадствуют!Знаешь, дружище, прости, но твои разговоры и нравоучения мне... неинтересны.Лучше пойду служанку какую напоследок завалю на сено. Тоже ничего нового, нопочему-то интереснее... Как думаешь, почему? Ах, черт, у меня же теперь такаяподруга, что хрен кого завалишь...

Священник торопливо перекрестился и перекрестил Олега.

— Не призывай Врага рода людского, — повторил он сукором. — Плотские утехи просты, потому к ним и тянет простой народ... а вглазах Господа мы все простые. Но ты же видишь, что все страны приняли учениеХриста? И всякий молится?

— Я, — ответил Олег, — не всякий, святойотец. К тому же ваш Гисленд — еще не все страны. Одно тебе могу сказать, патер,оставь свои попытки спасти, как ты считаешь в своей наивности, мою грешнуюдушу. Сегодня-завтра уедем, а ты постарайся забыть про упорствующего грешника,чтобы не смущать сомнениями собственную душу, ибо человек ты хороший,совестливый и, как вижу, старающийся понять, почему и как.

Он похлопал ошарашенного священника по плечу, едва непришибив незримо сидящего там крохотного ангела-хранителя, подмигнул и удалилсятяжелой крестьянской походкой, хотя не крестьянин, не воин, несвященнослужитель, не торговец, а что-то странное, объемное, всеохватное...

Священник торопливо прочел первые слова воскресной молитвы,ощущение огромности момента медленно испарилось, однако он вернулся в часовню ина всякий случай постоял на коленях, моля просветить и подсказать, как жить ипоступать правильно.

Весь замок жил приготовлениями к отъезду сына хозяина,доблестного сэра Томаса, Олег же побродил по залам, перекинулся парой слов счелядью, наконец, выбрался на задний двор, где чьи-то заботливые руки создалинастоящий цветник из клумбы: в центре роскошные пурпурные розы, а вокругвеликое множество самых разных цветов.

Над головой прокричали галки, пчелы в полном безветрии соннопереползают с цветка на цветок, не утруждая себя расправить крылья, а шмель таки вовсе заснул, уцепившись всеми шестью лапами в мохнатый цветок, такой жежелтый, полосатый и пушистый.

Олег в задумчивости смотрел на пляшущих по цветкам крохотныхчеловечков с крылышками. В народе утверждают, что, когда прогремела величайшаяиз битв, Господь провел генеральную чистку рядов своего воинства, низринув снебес Люцифера и его команду. Те, понятно, пробили земную твердь и попали туда,где сейчас и находятся. Но еще больше было тех ангелов, которые не приняли участиев великой борьбе, а продолжали наслаждаться жизнью на земле. Творец брезгливовелел им отныне навеки оставаться там, где они находятся. Так появились феиозер, ручьев, рек и морей, лесов и рощ, даже отдельных деревьев, а также феигор, воздуха и прочего-прочего.

Вспыхнул короткий свет, Лилит возникла возле клумбы с самымневинным видом, в платье с низким вырезом и подолом... впрочем, когда она селавозле цветов, подол задрался намного выше колен. Олег вздохнул, но снаслаждением опустил голову на горячие колени, а ее нежные пальцы перебиралиему волосы, чесали, ковырялись в ушах, он довольно похрюкивал, поворачивался.Попеременно подставляя уши и остро жалея, что их у него всего два.

Томас не сразу отыскал Олега, а когда увидел в такой позе,замедлил шаг и пугливо огляделся: не лучше ли отступить незаметно, однакокалика уже заметил и приглашающе помахал рукой. Томас приблизился, старательноотводя взгляд от голых коленей Лилит. Только сейчас увидел, что каликарассматривает с таким вниманием, не понял причины интереса, вроде бы не совсемуж и дурак, а засмотрелся на этих абсолютно неинтересных существ, кузнечики ито смешнее.

Олег перехватил взгляд, сказал задумчиво:

— Мне кажется, Творец этих вот презирает гораздобольше, чем тех, с кем воевал, как думаешь? Тех не презирает, а уважает, какпротивников, у которых есть убеждения, доводы, принципы. А эти так...простолюдины.

Томас переспросил с недоумением:

— Простолюдины?

— Ну да, они слишком просты. Живут, как мотыльки, средикоторых порхают. Для Творца они просто неинтересны. Они не противники, как длятебя не противники всякие там дятлы или выхухоли...

Томас покосился на Лилит, она ехидно улыбается, спросил сподозрением:

— Это что за выхухоли?

— Да так, зверьки такие. Так вот, как для тебявыхухоли...

Томас прервал:

— Знаешь, лучше что-нибудь другое.

— Что? — спросил Олег с непониманием.

— Ну, не знаю... Пусть еще одни дятлы.

Олег отмахнулся.

— Да ладно, чем тебе выхухоль не нравится? Хорошийзверь...

— Сам ты выхухоль, — обиделся Томас. — Идятел!

Олег осторожно уточнил:

— А дятел при чем?

— При том, — ответил Томас злорадно. Он убралпальцы с пояса, гордо отвернулся. — Дятел, дятел!

Олег проводил его удаляющуюся спину остановившимся взглядом.На лице оставалось мучительное недоумение. Лилит откровенно хихикнула.

— Ты что-то понимаешь? — спросил Олег с надеждой.

— Нет, — ответила Лилит с нежностью, ее пальцыласково перебирали ему волосы, распутывали пряди. — Нет, конечно. Ох,Олег, не все нужно понимать.

Она почти видела, как на Олеге моментально выросла толстаябронированная шкура, отросли рога. Не меняя позы, он незримо встал в боевуюстойку быка, перед которым помахали красной тряпкой.

— Как это не все?

— А так, — ответила она хладнокровно. — Что-тонужно чувствовать. Во что-то нужно верить.

Он моментально сдулся, как винный бурдюк, из которогоширокой струей вылилось вино, на лице крайнее отвращение, отмахнулся с такимразочарованием, что Лилит расхохоталась.

— Что не так? — буркнул он.

Она наклонилась и поцеловала его в нос.

— Олег, я не враг. Я ни в чем не стараюсь тебя убедитьили переубедить. Я — на твоей стороне. Просто говорю о том, что... есть. Ты жезнаешь, что целые империи, которые строили свое могущество на знании,рассыпались без следа. Как и те, которые рассчитывали только на военную силу.

Он поглядел в ту сторону, где скрылся Томас.