Сэр Эдвин повернул голову с вопрошающими глазами к Олегу.Тот вздохнул, вяло развел руками.

— Как вы помните, сэр Эдвин... по книгам, понятно, вашипредки англы вместе с саксами, разгромив бриттов, что уже стали местными,создали знаменитые семь королевств. Ну, Суссекс, Эссекс, Уэссекс, Иссекс...тьфу, Заксэкс, Нортумбрия, Мерсия и несчастная Восточная Англия, для которой сходу не придумалось своего имени, а потом уже стало как-то все равно. Все семькоролевств как стремились господствовать над другими, так и сейчас стремятся.Вторгшиеся с материка норманны разгромили англов и саксов, ставших на этомострове местными, но раскладку сил это не изменило...

Томас поморщился.

— Ты всегда очень сложно и длинно говоришь. Норманнытоже местные. Давно. Попроще можно?

— Мы вполне можем двинуться из Суссекса вИссекс, — объяснил Олег.

— Эссекс, — поправил Томас раздраженно. СэрТорвальд и сэр Эдвин печально вздохнули.

— Да хоть Череззассекс, — отмахнулся Олег. —Главное, из Суссекса. Название какое-то поганое. Да и с королей тебя здесьпогнали... Словом, двинемся в Эссекс. Неужели непонятно?

— Непонятно, — отрезал Томас.

— Что непонятно?

— А зачем именно из Суссекса в Эссекс?

— Всё ваши королевства соперничают одно сдругим, — объяснил Олег, — и часто вообще бьются, как бараны намосту. Особенно — Эссекс с Суссексом, больно похожи, а близнецы всегда дерутсячаще. Думаю, тебе окажут радушный прием. Хотя бы для того, чтобы хоть на одногомеднолобого ослабить проклятый Суссекс, где одни клятвопреступники,осквернители могил, христопродавцы и ростовщики...

Томас возмутился:

— Это где у нас такое? Зато в Иссексе... тьфу,Эссексе...

— А в Эссексе говорят, — объяснил Олег, — чтов Суссексе. Но это все неважно, брань на вороте не липнет. Главное, что вЭссексе тебя примут с распростертыми объятиями. Что в твоем пинаемом положениисовсем не лишнее.

Томас надулся, что-то слишком часто калика напоминает, чтопоперли из королей, а в первый день страшился и намекнуть, явно что-тозамышляет, на то и язычник, даром шагу не сделает, слова не скажет, пальцем нешевельнет, все пакости доброму христианину строит.

Сэр Торвальд тяжело вздохнул, голубые глаза, совсем как уТомаса, только еще светлее, подозрительно заблестели.

— Мы будем ждать вестей, сынок, — сказал онпросительно. — Как только выберешь место, где осесть, тут же пришливесточку.

Ночи теплые, вобравшие за солнечный день тепло и расходующиескупо, чтобы хватило до утра. Звезды горят загадочно мигающие, но частоналетала целая стая светящихся бабочек, что выглядели звездным роем, носилисьсуматошно из стороны в сторону, а между ними сновали быстрые бесшумные тенинетопырей.

Оттуда, из ночи, иногда доносился тоскливый заунывный рев, взамке тут же шептали молитвы, хватались за нательные крестики, плевали черезлевое плечо. Иногда вой казался душераздирающим, иногда — счастливым, победным.

Ночью налетела злобная туча, даже не туча, а целый массивтуч, одна над другой, сперва молнии сверкали между ними, гулко грохотал гром,священник отважно вышел во двор и принялся отгонять крестом, дурак. Междутучами вспыхивал багровый огонь, разверзались бездны, Олега пронизывал страх ивосторг одновременно, эти пылающие бездны выглядят как проход в иной мир, ножуткие раскалывающие небо удары грома напоминали, что не человеку дерзать.

Он остался на открытой площадке, дождь хлестал по головекосыми струями, а внизу весь двор превратился в грязно-желтые бурлящие потоки,понесло мусор, комья травы, птичьи гнезда. Со всех сторон пелена дождя, исчезне только дальний лес и поля, но уже и неба не видно, только стены серого шатрасо всех сторон да желтый от размокшей глины поток.

Странно остро пахло огурцами, серую мглу периодическиразрывает ветвистая молния, похожая на светящиеся корни исполинского дерева, аследом раздавался треск такой ужасающей силы, что он глох на какое-то время.

На кончиках флюгеров и флажков на башнях скачут искры, потомрассмотрел даже не искры, а едва заметные серебряные нити, что тянутся вверх, атам размываются во мгле.

— Господи, — прошептал он в темноту, — когдаже я познаю этот странный мир... Ну, когда?

Замер, поймав себя на том, что впервые обратился, пусть дажепросто так, к этому новому символу, на который с великой надеждой обращенывзоры как простых людей, так и серьезных мыслителей.

Олег придирчиво осмотрел, как кузнецы расчищают копытагуннских коней и подковывают для дальней дороги, рядом в оружейной спешноремонтируют и подгоняют части доспехов, Томас отказался от замены своих боевых,в которых прошел весь крестоносный путь, хотя на самом деле менял так часто,что уже и сам забыл, где добыл последний раз, но звучит благородно и красиво: «веськрестоносный путь», и он так говорил, ибо благородные люди больше обращаютвнимание на изысканный и благородный подбор слов, чем на грубуюдействительность, которую они описывают.

Отец пытался уговорить Томаса надеть самые красивые доспехи,но Томас выбрал намного менее броские, но из хорошей стали, без всяких узоров.В них рыцарь не будет привлекать особого внимания и вызывать зависти у рыцарейпобеднее. И пусть не трудно побить этих дураков, польстившихся на его коня идоспехи, но с них-то как раз взять нечего, а они чем-то повредить и задержатьпутешествие могут.

В оружейной Олег осмотрел доспехи и мечи, фыркнул и вышел назалитый солнцем двор. Из часовни почти выбежал и заспешил к нему священник, всетак же прижимая к груди книгу, круглое лицо с блестящей тонзурой в бисеринкахпота, дыхание частое, словно отбил сотню земных поклонов.

— Сын мой, — сказал он торопливо,задыхаясь, — фух... мы в прошлый раз не договорили...

Олег удивился:

— В самом деле?

— Ну да, — заверил его священник, — душа твоявстревожена была, в смятении, мы говорили о святом таинстве...

— Вот уж никогда не подумал, — сказал Олегозадаченно. — Или у меня память совсем ни к черту?

— Не поминай имя Врага рода людского, — воскликнулсвященник. — Сын мой, мы все наслышаны о той неоценимой помощи, что тыоказал сыну хозяина этих владений...

Он не сказал, как сразу заметил Олег, «нашего хозяина»,священник точен даже в обыденных словах, вообще речь строит грамотно,чувствуется образованность человека, отказавшегося от мирских утех и посвятившегосебя духовной жизни.

— Ну, — проворчал Олег, — это неважно. Че тыхотел?

Священник даже вздрогнул от приглушенного рыка, но неотступил, свободная от книги рука описала широкий полукруг в сторону часовни.

— Не хочешь ли, сын мой, зайти в эту святую обитель,где незримо присутствует Святой Дух... и послушать о таинстве крещения? Мнекажется странным, что ты все еще язычник. Это, мягко говоря, удивительно в ужеполностью христианском мире...