Меня охватило какое-то нездоровое чувство. Нет, Денон не могсказать об этом всерьез. Просто не мог.

Я окинула взглядом все помещение, но никакой помощи неузрела. Тогда я вынула из мусорной корзины дешевую вазу. В нее попала частьводы от мистера Фиша. Добавив в вазу щепотку соли, я окунула туда палец и снялапробу. Затем добавила еще соли. Наконец, удовлетворившись тем, что соленостьэтой воды сравнялась с океанической, я вылила ее на конверт. Если егозаговорили, соль должна была разрушить все чары.

Струйка желтого дыма потянулась от конверта.

— Вот блин, — прошептала я, не на шутку перепугавшись. —Береги нос, Дженкс, — добавила я, ныряя под стол.

С внезапным шипением черный заговор растворился. Желтыйсернистый дым заклубился к потолку, где его в темпе засосала вентиляция. Вместес ним туда затянуло раздавшиеся по всему помещению крики ужаса и гадливости.Последовала легкая сутолока, когда все дружно устремились к дверям. Пусть я ибыла к ней готова, вонь тухлых яиц чуть не проела мне все глаза. Заговороказался на редкость пакостным, нацеленным именно на меня, поскольку и Денон, иФрэнсис безнаказанно касались конверта. Такой заговор задешево не купишь. .Потрясенная, я вылезла из-под стола и оглядела опустевшее помещение.

— Ну что, теперь порядок? — спросила я, превозмогая кашель.Моя серьга слегка дернулась, когда феек кивнул. — Спасибо, Дженкс.

Ощущая неприятное бурление в животе, я швырнула мокрыйконверт в коробку, после чего взяла ее в руки и зашагала по проходу мимо пустыхкабинок. Похоже, насчет смертного приговора Денон не шутил. Просто класс. Лучшене бывает.

— Рэ-э-эчел! — пропел тоненький назойливый голосок. Япрекрасно слышала его поверх щелканья сменяющихся передач и задыхающегосябурчания дизельного мотора автобуса. Голос Дженкса терзал мое внутреннее ухоеще хуже, чем нож, которым водят по краю тарелки. Моя рука аж задрожала отусилия сдержаться и как следует его не прихватить. Впрочем, мне никогда неудавалось даже его коснуться. Слишком уж шустр был этот мелкий надоеда.

— Я не сплю, — сказала я, пока феек снова не повторил тогоже самого. — Я просто даю отдохнуть глазам.

— Твои глаза сейчас так славно отдохнут, что ты мимо своейостановки проедешь... Плутовка. — Ну вот, теперь Дженкс прицепил ко мнепрозвище, которым меня прошлой ночью достал таксист. Я чуть-чуть приоткрылаглаза.

— Не смей меня так называть. — Автобус стал заворачивать заугол, и я покрепче ухватилась за коробку у себя на коленях. — Мне еще дваквартала, — выдавила я сквозь плотно сжатые зубы. От тошноты я уже отбилась, ноголовная боль никак не проходила. Слыша шум тренировки Малой лиги по бейсболу впарке неподалеку от моей квартиры, я точно знала, что мне еще два квартала.

Вторая тренировка, уже для Внутриземцев, проходила послезаката.

Послышался шелест крыльев, когда Дженкс слетел с моей серьгии забрался в коробку.

— Мать твою перемать! — воскликнул он. — И это все, что тебезаплатили?

Мои глаза сами собой резко распахнулись.

— Прочь от моих вещей! — Ухватив сырой конверт, я засунулаего в карман куртки. Дженкс по-прежнему корчил насмешливую рожу, и я потерла унего перед носом большим и указательным пальцами, словно бы что-то между нимиразмазывая. Феек сразу все понял и в темпе убрал свои шелковые панталонылилово-желтых тонов из сферы моей досягаемости, усаживаясь на самый верхпереднего сиденья. — Тебе что, больше заняться нечем? — спросила я. — Помог былучше своей семье переехать.

Дженкс испустил пронзительный смешок.

— Помог бы им переехать? Вот уж хрен. — Крылышки его ажзатрепетали от возмущения. — А кроме того, я должен обшмонать твое жилье иубедиться, что там все в полном ажуре. Пока ты в собственном сортире ненарокомне подорвалась. — Дженкс истерически расхохотался, и несколько пассажировповернулись в мою сторону. Я пожала плечами, словно бы говоря: «Фейки, что сних возьмешь?»

— Большое спасибо, — поблагодарила я Дженкса. Н-да,феек-телохранитель. Денон бы до смерти уржался. Да, я была в долгу передДженксом за обнаружение заговора на моей зарплате, но у ВБ просто не быловремени мастрячить что-то еще. Я прикидывала, что у меня есть в распоряженииеще несколько дней, если только Денон по-настоящему капитально за меня не взялся.Скорее всего, здесь имела место проделка типа «пусть тебя заклятие еще нарабочем месте угрохает».

Автобус остановился, и я поднялась с сиденья. Мучительноодолев ступеньки, я встала под предвечерним солнцем. Дженкс совершил над моейбольной головой несколько донельзя досадных кругов. Я жила практически в центреЦинциннати, и двадцать лет тому назад этот район считался очень даже приличным.Кирпичное здание имело нить этажей в вышину и первоначально было построено дняуниверситетского начальства. Однако прошло уже немало лет с тех пор, как этотдом видел последние вечерники, а за последние годы он особенно сильно сдал.

Черные почтовые ящики у парадного были уродливо измяты, анекоторые явно взломаны. Я получала свою почту непосредственно отдомовладелицы, испытывая подозрение, что она-то как раз и взламывает ящики,чтобы на досуге баловаться почтой своих жильцов. По обе стороны от широкойлестницы тянулись узенькие полоски газона с двумя раскоряченными кустами всамом конце. В прошлом году я посадила там семена тысячелистника, однако мистерДинки, чихуахуа домовладелицы, безжалостно их разрыл. Так же он, впрочем,поступил и со всем остальным газоном. Теперь здесь повсюду валялись клочкидерна, отчего двор напоминал волшебное поля боя.

— А мне еще казалось, будто я в поганом месте живу, —прошептал мне Дженкс, пока я поднималась по пораженным сухой гнилью ступенькам.

Мои ключи зазвенели, когда я, не выпуская из рук коробки,стала отпирать дверь. Тоненький голосок у меня в голове уже много лет твердилмне примерно о том же. Стоило мне только войти в прихожую, как аромат жарящейсяеды атаковал мое обоняние, и я невольно сморщила нос. Один и тот же зеленыйковер, истертый и обтрепанный, бежал вверх по лестнице как снаружи, так ивнутри дома. Миссис Бейкер опять вывернула на лестнице лампочку, но солнца, чточерез окно на площадке падало на обои с узором из розовых бутонов, было вполнедостаточно, чтобы я нашла дорогу к своей квартире.

— Послушай, — сказал Дженкс, пока я поднималась по лестнице.— Вон то пятно на потолке аккурат в форме пиццы.

Я подняла взгляд. Странно, раньше я никогда его не замечала.

— А вон та вмятина в стене? — продолжил феек, когда мыдостигли второго этажа. — Она явно от чьей-то головы. Вот черт... если бы этистены могли говорить.

Тут я обнаружила, что по-прежнему способна улыбаться. Ладно,подождем, пока он до моей квартиры доберется. В полу гостиной была приличнаяяма после того, как там кто-то костер разжигал.