—   Спасибо тебе за последние двенадцать месяцев, — ответилон. — Желаю всего того, к чему ты так стремишься.

—  Мне бы очень хотелось знать, что станется со щенятками.

—  Обещаю держать тебя в курсе, — заверил ее Гарри.

— Спасибо...

—   Ну ладно, Джина, прекрати... Иначе это никогда незакончится, — рассмеялся он в ответ на ее очередную благодарность. - Будешьприезжать к родителям, обязательно навести и нас.

— Будешь в Лондоне...

—  Ну, это вряд ли. Теперь у меня большое хозяйство, самапонимаешь, обязательства... -иронически объявил он, кивнув на спящих малышей. —Как ты сказала? Дейзи, Рози, Поппи?

Джина радостно покивала.

—  Когда я сочиню кличку для номера четвертого, я тебесообщу.

—  Ну, я пойду? — виноватым тоном спросила девушка.

— Удачи тебе, Джина.

—  И тебе удачи, Гарри.

Джина осторожно закрыла дверцу спортивного авто, чтобы непотревожить сон собачьих младенцев. Она в последний раз посмотрела насодержимое переноски и, кивнув Гарри, отступила, чтобы он мог развернуться.

Стоя у крыльца, Джина махала рукой, пока его машина нескрылась за ближайшим поворотом. И сразу же пришло ощущение невероятной тоски.Почти за сутки, благодаря этому озорному большому мальчишке, она прожилаотдельную, чрезвычайно насыщенную событиями и переживаниями жизнь.

Даже когда перестал слышаться рев мощного двигателя егоавтомобиля, она все еще продолжала стоять недвижимо, словно ледяная скульптура.

Все с тем же обледеневшем сердцем, Джина открыла дверь инаправилась к своей квартире, которую уже присмотрела для себя одна молодаясупружеская чета. Ее же ждало другое, тоже меблированное жилье в Лондоне.Оставалось лишь упаковать по коробкам и чемоданам личные вещи и двинуться впуть, чтобы с новой недели начать совершенно новую жизнь, заставить себяохладеть ко всему, что было дорого прежде.

Но после того, что произошло в последние часы, эта задачапредставлялась куда как сложной.

Она оставила сумочку в прихожей, машинально посмотрела насвое лишенное косметики веснушчатое лицо, которое совершенно не показалось ейни задорным, ни интересным, а выглядело таким же унылым, как и ее опущенныеплечи.

Сбросив туфли посреди прихожей, она побрела на кухню имашинально стала готовить себе кофе. Затем привычно проверила автоответчик.Мама спрашивала о том, как прошел ее последний день на работе, и напоминала обуговоре поужинать перед отъездом всем вместе в родительском доме. Маргаретсправлялась о ее дальнейших планах, Дженис недоумевала, где это она пропадает

Никто из ее родни не стал звонить на мобильный. Оно инеудивительно, все до одного были в

ней уверены более, чем в самих себе. Если Джина не отвечаети не звонит, значит, так надо. Именно так рассуждали те, кто хорошо ее знал.Порой Джину это очень обижало. Мобильные телефоны других девушек трезвонилипостоянно по всяким пустякам. А ее мобильник напоминал о себе лишь в самыхкрайних случаях или сугубо по делу.

С переездом она решила все переменить в своей жизни, дажеэтот малозначительный пункт.

С чашкой кофе Джина забралась с ногами на диван, укуталасьпледом, включила телевизор и принялась бессмысленно переключать каналы. Ничтоее не заинтересовало. Она выключила телевизор и сосредоточилась на запахе ивкусе кофе, разглядывая комнату, долгое время служившую ей гостиной, мысленно сней прощаясь.

В тумбочке возле дивана девушка нащупала початую плиткушоколада и отломила себе пару долек. Через некоторое время она пересталаотдавать себе отчет о движении собственных мыслей, лишь иногда улавливая ихобрывки и удивляясь собственной рассеянности и непоследовательности.

В одиннадцать вечера первый раз за весь день глухое и темноепространство ее квартирки огласил телефонный звонок. Но Джина не торопиласьответить. Ждала, пока включится автоответчик. Она частенько так поступала,родные знали эту ее особенность.

Каково же было удивление Джины, когда раздался радостныйголос Гарри, который без всяких преамбул объявил:

—  Малышку будут звать Цинния! Что скажешь? Ну, если ты,конечно, еще не спишь, что вполне возможно, учитывая, какая бурная ночкавыдалась накануне. Я честно изучил перечень названий декоративных растений иостановился на циннии. Представления не имею, как это выглядит, фотография всправочнике невнятная, но имечко, по-моему, недурное. Миссис Ротман одобрила.Она сказала, что это нечто красно-золотистое, мне сразу вспомнились твоиволосы... Эй, Джина! Если ты меня слышишь, что тебе мешает ответить?

Джина, можно сказать, дожидалась этого вопроса. Онаприложила к уху телефонную трубку, соображая, что сказать.

—  В книге также написано, что на языке цветов циннияозначает, цитирую, «мысль о далеком друге»... Сладких тебе снов, дорогойдалекий друг, — произнес Гарри и, не успела Джина вымолвить слово, положилтрубку.

Девушка долго слушала короткие гудки и злилась на своюнерешительность, а затем вовсе разрыдалась.

Чтобы успокоиться, Джина пошла на кухню варить себеочередную чашку кофе. Она вставила ломтик хлеба в тостер и разрыдалась ещесильнее, невольно вспомнив тосты с чаем у Гарри Бридона.

Ей бы и в голову не пришло, что Гарри увлекается кулинарией,что он когда-нибудь отважится взять на себя ответственность хоть за собак, хотьза морскую свинку... И она представления не имела, что однажды он уже былженат.

Значит, есть в нем тяга к семейной жизни, к очагу, к уюту испокойствию. И пусть он сам этого еще не сознает, но однажды Гарри непременностанет отличным отцом своим детям, таким же мудрым и спокойным, как и егособственный отец Дэйв Бридон.

Обрывки этих мыслей долго не оставляли Джину, поэтому,несмотря на усталость, сон не шел к ней. Она в очередной раз отправилась накухню, но на сей раз с тем, чтобы сварить себе какао с молоком, после которогонадеялась успокоиться наконец и отдохнуть.

Конечно, эта жизнь не закончится для нее безвозвратно. Онабудет время от времени возвращаться — не в «Бридон и сын», не в эту квартиру,но в Йоркшир, в родной город, в родительский дом.

Несмотря на студенческие годы, проведенные в столице, Джинавсегда считала себя провинциалкой, и не столько по мировоззрению, сколько потемпераменту и стилю жизни. Оттого и теперь она еще с трудом представляла, какприживется в Лондоне.

Просторы предместий вошли в ее кровь. Она приучила своичувства к тихой поступи жизни, а свои глаза — к вересковым холмам, лесистымдолинам, испещренным ручейками и речками, к обветренным камням и открытомунебосводу, к темным и тихим ночам.

Она каждый год предвкушала весну с ее благоуханным пробуждением,с тем же нетерпением ждала летнего зноя с пышным цветением трав и осени сароматами жнивья, она перемогала ветреную звенящую зиму, вдыхая смолянистыйзапах праздничной хвои...