– В таком случае не имеет значения тот факт, что Нортонпослал за шофером, – сделал вывод судья. – Шофер уже дожидался нашего отъезда,чтобы войти к Нортону в кабинет.

– Теперь вы начинаете улавливать суть дела, – заметил ПерриМейсон.

Судья Пурлей уставился на кончик сигары.

– Вы были в комнате, где произошло убийство? – тихим голосомспросил адвокат.

– Да. Они позволили мне осмотреть ее.

– Тогда, если я могу вас об этом спросить, не заметили ли вычего-нибудь необычного? – поинтересовался Мейсон.

По судье Пурлею было заметно, что вопрос принес ему огромноеудовлетворение. Он откинулся в кресле и заговорил медленно, отчетливо произносякаждое слово, периодически жестикулируя сигарой:

– Удар по голове нанесли сзади – очевидно, когда Нортонсидел за письменным столом. Он упал вперед, лицом на стол и не сделал послеэтого ни единого движения. Слева от него стоял телефон. На письменном столебыли разбросаны какие-то бумаги, лежали конверт, чистый лист и страховой полисна украденную машину.

– Значит, пропавшая машина была застрахована?

– Конечно. Это естественно.

– Вы уверены, что это страховой полис на украденную машину?

– Да, я его проверил, впрочем, и полиция сделала то жесамое. Полис на «Бьюик», заводской номер совпал. Страховка охватывала всеслучаи.

– Вы знали Эдварда Нортона при жизни, господин судья? –поинтересовался Мейсон.

– Нет, никогда его раньше не видел. Я хорошо знаком смистером Кринстоном, партнером мистера Нортона. Мистер Кринстон столько разрассказывал мне о нем и его странностях, что у меня даже появилось чувство, чтоя знаю его лично. Но я его никогда не видел. Сойтись с мистером Нортоном,насколько мне известно, было практически невозможно, а деловых отношений междунами не было.

Внезапно Мейсон резко повернулся к судье Пурлею.

– Господин судья, Эдварда Нортона убили не в результатессоры, – заявил адвокат.

– Вы снова возвращаетесь к временно́му фактору? Чтовремени на ссору не оставалось?

– Частично. Девоэ не успел бы подняться в кабинет,поссориться с Нортоном и довести себя до такого состояния, чтобы схватиться затрость. Более того, подстроенные улики имели целью перевести подозрение наворов-взломщиков, убивших с целью кражи.

Судья Пурлей неуютно заерзал в кресле. В нем шла внутренняяборьба: поделиться с Мейсоном информацией или воздержаться. Адвокат следил заним, словно ястреб, который кружит над склоном горы в поисках добычи.

– Я должен сказать, господин адвокат, – наконец заговорилсудья Пурлей, – что вы очень логично рассуждаете. Мне, наверное, не следуетупоминать то, что я сейчас вам открою, но, поскольку вы уже так много знаете,вреда не будет, если я подтвержу ваши подозрения или, лучше сказать, вашиумозаключения.

– Значит, мотивом была кража?

– Да, – кивнул судья.

– Деньги?

– Очень крупная сумма. У мистера Нортона при себе на моментсмерти было более сорока тысяч долларов наличными. Деньги лежали в бумажнике вовнутреннем кармане пиджака. Когда тело обнаружили, карманы оказалисьвывернутыми, а бумажник вынут из кармана и брошен на пол рядом с телом –пустой, конечно.

– Залезли во все карманы?

– Да. Их все вывернули наизнанку, – ответил судья Пурлей.

– Полиция нашла деньги?

– Эта информация будет объявлена несколько позднее, – заявилсудья. – Но я могу вам строго конфиденциально сообщить, что да. Дветысячедолларовые купюры оказались в кармане брюк Девоэ. Их идентифицировали пономерам как деньги, находившиеся у Нортона. Девоэ же заявил, что понятия неимеет, как они попали к нему.

– А выяснили, почему у Нортона при себе была такая большаясумма наличными? – спросил Мейсон.

Судья Пурлей хотел было ответить, но остановился:

– Мне кажется, господин адвокат, что я и так уже предоставилвам массу информации. Конечно, ваша заинтересованность в деле хотя и непротиворечит интересам полиции, но все же не идентична. Большая частьинформации была предоставлена мне конфиденциально, как судье, и я не считаю,что мне следует открывать ее кому бы то ни было.

В глазах адвоката промелькнул веселый огонек, когда онрассматривал грузного судью. Судья Пурлей отличался высоким самомнением.

– Конечно, господин судья, я понимаю ваше положение. Я нехочу, чтобы вы считали, что мной руководит простое любопытство. Я пытаюсьвоспроизвести все происшедшее у себя в голове. Заинтересованные стороны поставилименя в известность о том, что я буду заниматься вопросами имущества, а присложившихся обстоятельствах мне, естественно, требуется полная информация.

– Именно поэтому я рассказал вам так много, господинадвокат. Вы, конечно, отнесетесь к полученным сведениям как к строгоконфиденциальным.

– Несомненно! – ответил Мейсон, и в голосе его прозвучалалегкая издевка, что заставило судью Пурлея быстро поднять на него глаза. Однаколицо адвоката оставалось ничего не выражающим и невинным.

Солнечные лучи проникали сквозь большое окно и заливалимассивный стол Эдварда Нортона.

В одном из кресел сидел полицейский, изо рта у него торчалапотухшая сигарета, в руках он держал карандаш и блокнот. Дон Грейвс,компетентный секретарь усопшего, проверял документы.

Мебель в комнате оставалась на тех же местах, что и в ночьубийства. По приказу полиции вещи по возможности старались не двигать и неперекладывать с места на место.

Перри Мейсон, адвокат, представляющий заинтересованнуюсторону, занимался инспектированием деловой активности убитого.

Стоявший у сейфа Дон Грейвс повернулся к Мейсону:

– Этот отсек, сэр, содержит всю документацию, относящуюся кделам фирмы «Кринстон и Нортон».

– Прекрасно. Вы, насколько я понимаю, отлично осведомленынасчет содержания этих документов, не так ли?

– Да, сэр.

– Не могли бы вы в общем и целом рассказать о финансовомположении фирмы? – попросил Мейсон.

– Было сделано несколько очень неудачных инвестиций, сэр,взяты обязательства, в результате которых получился большой дефицит – где-тооколо миллиона долларов. Но, за исключением этого, дела находятся в хорошемсостоянии. Если не ошибаюсь, примерно восемьсот тысяч долларов депонированы вразличных банках. Вам нужны точные цифры?