— Так, — проговорил Маркиз, сверля своегособеседника взглядом, — с этого места медленно и подробно. Только, разумеется,не здесь! — он рывком вытащил Юру из-за стола и повел его к выходу иззаведения. Посетители молча провожали их взглядами.

Когда дверь за Маркизом и его спутником закрылась, Катранперегнулся через стойку бара и вполголоса спросил бармена:

— Слышь, Карась, а кто это ваще такой — Мясник?

— Никогда не слыхал, — пожал тот плечами. —Только, судя по кликухе, человек серьезный!

— Это факт, — согласился Катран, — с такимлучше не ссориться…

Леня вывел Юрку на улицу и усадил в свою машину.

— Ну, — проговорил он, уставившись на него, какудав на кролика. — Рассказывай, откуда узнал про бабкины часы!

— Какие часы? — забормотал парень. — Не знаюни про какие часы! Первый раз слышу!

— Ага, — кивнул Маркиз. — Сперва ты отнеожиданности проболтался, а теперь решил играть в несознанку? Ну ладно, нехочешь по-хорошему, твое право! Поедем сейчас к Жирному, ему все расскажешь.Я-то человек добрый, мягкий, а у Жирного ты быстро разговоришься… Жирныйбольшой спец по части разговоров!

— Не надо к Жирному! — парень вжался в сиденьемашины. — Не надо, я сам все расскажу!

— Ну, раз так, давай по порядку. Как ты к той старухепопал?

— Пришел с мамашей… — начал Юрка. — Помочь ейкое-чего надо было…

— Помочь? — Маркиз недоверчиво уставился нанего. — С каких это пор ты матери помогаешь? Ври, да не завирайся! Говориправду, или к Жирному поедем!

— Ну, мне денег надо было, а мамаша не давала… завеласьснова: да где мне их взять, да я их не печатаю, да я и так все тебе отдала… —Юрка раздраженно скривился. — Ну, я с ней и пошел, думал, может,раздобрится и даст… сколько раз уже так было — сперва говорит, что ничего нет,а потом из заначки вытащит… потом, вдруг, думаю, у старухи этой чем разжитьсяможно…

— Спереть что-нибудь у бабки хотел? — уточнилМаркиз.

— Ну, спереть, не спереть, тебе-то что! —огрызнулся парень. — Если мне деньги до зарезу нужны!

— Ну и как?

— А никак! Ни черта у этой бабки не было, нищета! Я ужхотел уйти, а тут к ней мужик какой-то заявился. Маленький такой, как ребенок…мамаша в это время на кухне суетилась, жратву бабке готовила, а я за шкафомбыл, искал, нет ли там чего, вот мужик меня и не заметил. Тут они с бабкой прочасы и говорили… я, честно, сперва подумал, что они пургу метут — как в кино:тайник в печке, клад… а потом мамаша вернулась, они и замолчали. Ну, после этабабка окочурилась, я и решил пойти, проверить — чем черт не шутит, вдруг бабкаправду говорила…

— Как ты в ту квартиру попал? — перебил егоМаркиз.

— Так у мамаши же ключи были! — недоуменно ответилЮра.

— Ты их у матери вытащил?

— Ну да… прошел к бабке в комнату. Темно, страшно… светзажигать не хотел, чтобы не засекли. Взял фонарик. Нашел эту печку, про которуюони говорили, нажал на этот… как его… образец…

— Изразец, — поправил Маркиз.

Во-во, изразец… четвертый слева, нажал я значит на него, атам и правда тайник открылся! Как в кино! Я даже сперва испугался — вдругуслышит кто? А потом обрадовался, думал — разбогатею… посветил в этот тайникфонариком — а там ни фига нет!

— Пусто? — сочувственно проговорил Леня.

— Ага! То ли старуха наврала, а сама давно эти часикиспустила, то ли тот маленький мужичок раньше меня поспел, подсуетился… только яостался ни с чем…

Отпустив Юру на все четыре стороны, Маркиз тяжело вздохнул.Судя по всему, подрастающий правонарушитель действительно не нашел в тайникечасов. В противном случае у него не было бы проблем с долгами. То есть он нерасплатился бы с ними, а, скорее всего, попытался бы сбыть часы кому-нибудь изсвоих криминальных знакомых и вместо денег получил бы пулю или нож. Сам факт,что он все еще жив, говорил в пользу изложенной им версии событий.

Но выводы были неутешительны. Кроме троих перечисленныхзаказчиком подозреваемых могли появиться еще какие-то неизвестные, случайнопроникшие в тайну старушкиного сокровища, как это удалось Юре. В общем, какговорил в свое время незабвенный Остап Бендер, стулья расползаются кактараканы.

Но так или иначе, нужно было продолжать поиски, и следующимна очереди был сосед покойной старушки.

Леня надавил на кнопку звонка.

За дверью раскатилась заливистая трель, и наступиланапряженная тишина.

Леня позвонил еще раз, и снова ничего не произошло. Где-товыше этажом приглушенно звучал тяжелый рок. Леня уже решил, что в квартиреникого нет, и хотел уйти прочь, чтобы вернуться позднее, когда за дверьюпослышался какой-то шорох.

Маркиз на всякий случай снова позвонил и прижался ухом кдвери.

За ней явно кто-то стоял. Можно было даже расслышать тяжелоепрерывистое дыхание.

— Комитет по надзору! — громко произнес Леня иподнес к дверному глазку раскрытое удостоверение на право вождения катеров имоторных лодок.

За дверью громко лязгнуло, заскрежетало, и она медленноприоткрылась. В проеме виднелась толстая цепочка и настороженный блестящийглаз.

— Дайте удостоверение! — хрипло прошептали из темноты.

Леня протянул книжечку, и ее мгновенно выхватила сухаякостистая рука. Прошло полминуты, и дверь наконец широко открылась. Видимо,Ленино удостоверение произвело должное впечатление на обитателя квартиры.

Перед Леней стоял сутулый мужчина неопределенного возраста вдлинной бесформенной тельняшке и поношенных брюках защитного цвета. Болееподробно разглядеть его не удалось, потому что в квартире было темно.

— Наконец-то! — проговорил мужчина, сверкаяглазами и зачем-то заглядывая за Ленину спину. — Я вас давно жду! Ужеперестал надеяться! Наконец-то вы обратили внимание на мои многочисленныесигналы! Вы один, я надеюсь?

— Как видите, — Маркиз оглянулся, как будто самхотел убедиться, что действительно пришел один.

— Тогда проходите, — хозяин посторонился и закрылза Маркизом дверь.

— Сейчас вы все сами увидите! — проговорил он,тщательно запирая многочисленные замки и запоры. — Сейчас вы убедитесь вмоей правоте! Убедитесь в справедливости моих сигналов… Вот, возьмите вашеудостоверение!

Леня спрятал в карман книжечку и осторожно двинулся захозяином по коридору. Коридор был темным, длинным и извилистым, как горнаядорога, и без провожатого Маркиз наверняка заблудился бы в нем. По сторонам,как мрачные скалы на обочинах той самой горной дороги, громоздились допотопныешкафы, многопудовые сундуки и прочие предметы мебели, пришедшие в полнуюнегодность задолго до Лениного рождения.