Договорив, Айви поспешила обратно к своему столу.

Пакстон хотел пойти за ней. Ему нравилась ее радость и энтузиазм. Она увлечена своей работой, а он умеет направить страстность Айви в нужное ему русло. Он хорошо это помнит. Ему надо просто отказаться от своих идеальных планов на будущее.

И поддержки своей семьи.

— Ты выглядишь ужасно спокойным для человека, который будет присматривать за малышом, — сказала Айви, пока Пакстон вел машину к дому Жасмин и Ройса недалеко от исторического района Саванны.

— У меня большой опыт, — лукаво и самоуверенно ответил он.

С той же самоуверенностью он управлял роскошным спортивным автомобилем, который все еще сохранял запах новой кожаной отделки, хотя ему было несколько лет. Пакстон легко и непринужденно держался за руль.

К сожалению, Айви не была такой расслабленной. Она любила свою племянницу и с удовольствием проводила с ней время. Но так было раньше. Теперь Айви задавалась вопросом, будет ли она хорошей матерью. Все казалось таким сложным; каждое незначительное решение могло навредить ее ребенку.

Они молчаливо поднимались в лифте на верхний этаж здания, и Айви по-прежнему завидовала тихой самоуверенности Пакстона. Она старалась не показывать свою нервозность, когда Жасмин впустила их в квартиру, держа кудрявую темноволосую малышку на руках. Девочка улыбалась как ангел, но мгновенно закатывала истерику, если не выполнялись ее прихоти.

Скоро ей исполнится два года.

— Большое вам спасибо, — поспешила сказать Жасмин. — Тетушка приболела, а Уиллоу нельзя поднимать тяжести. Я так паниковала из-за сегодняшнего вечера.

— Никаких проблем, — ответил Пакстон.

Жасмин вопросительно посмотрела на него, но ничего не сказала, потому что появился Ройс. Они выглядели как идеальная светская пара: Ройс в черном смокинге, Жасмин — в сверкающем платье длиной до пола и туфлях на шпильках.

Рядом с ними Айви чувствовала себя оборванкой в джинсах и футболке, хотя знала, что это — идеальная одежда для игры с малышом.

Рози охотно пошла к Айви, когда та потянулась к малышке, и удобно устроилась у нее на руках, но с подозрением посмотрела на незнакомца. Рози привыкла к женскому обществу и не скрывала этого. Жасмин обняла их обеих, когда Ройс пожал руку Пакстону.

— Я так рада, что тебе лучше, — прошептала она на ухо Айви.

Наконец они ушли.

Айви поставила малышку на пол:

— Рози, давай покажем Пакстону твои игрушки.

Она привела его в великолепные апартаменты, занимающие половину отремонтированного здания. Ройс оставил коричневую замшевую мебель, которую покупал, будучи холостяком. Большой телевизор с плоским экраном и аудиоаппаратура стояли в одном углу. Несколько больших ковров закрывали шлифованный деревянный пол, чтобы Рози было не больно падать. В другом углу была игрушечная кухня и полки с игрушками и DVD с мультиками.

Но главной достопримечательностью комнаты были стеклянные стены с видом на Саванну. Великолепный, особенно в такой вечер, когда мягкое освещение украшает темный панорамный вид.

Комната была изысканной, несмотря на новые штрихи в семейном стиле.

Пакстон был явно под впечатлением, но быстро переключил свое внимание на Рози и ее игрушки.

— Какие у тебя игрушки, милая!

Рози перестала опасливо коситься на Пакстона и подружилась с ним в рекордно короткие сроки. Айви исполняла роль помощницы на протяжении всего ужина и во время купания Рози. Девочка потребовала, чтобы Пакстон уложил ее в постель, и Айви приуныла.

Оставшись одна, она смотрела в окно в гостиной, стараясь справиться с волнением. Недолго думая, она скрестила руки на животе, чтобы успокоиться. Айви расплакалась и с отвращением вытерла лицо руками, скрывая признаки своей слабости.

— Что с тобой?

Айви вздрогнула. Конечно, Пакстон вернулся в комнату в тот самый момент, когда она дала волю эмоциям. Она что-то пробормотала ему про перепады настроения из-за беременности.

— Мне говорили, что перепады настроения — настоящее проклятие для женщин, — пошутил Пакстон.

Айви устало рассмеялась:

— Ты умеешь успокоить.

Она наблюдала за его приближением благодаря оконному отражению. Пакстон встал у нее за спиной.

— Я делаю все возможное, — сказал он. — Но я не против того, чтобы узнать, что с тобой происходит. Ты молчала весь вечер.

— Я оказалась не нужна, — ответила она и смутилась от своей откровенности. В конце концов, ее племянница — просто ребенок.

Пакстон шагнул к ней ближе, словно желая обнять ее, но побоялся это сделать. Неужели он оттолкнет ее, если она прислонится к его груди? Обрадуется ли он такой близости или отвернется от нее?

— Малыши такие непостоянные существа, — заметил Пакстон.

Айви крепче обхватила руками свой живот. Она знала, что ее страхи необоснованны, но все же…

— А вдруг я буду никудышной матерью? — пробормотала она.

Пакстон какое-то время молчал, словно плохо расслышал ее, а потом спросил:

— Почему ты так считаешь?

Больше всего Айви хотелось шагать взад-вперед перед окнами, чтобы выплеснуть энергию, которая не давала ей покоя. И еще не хотелось встречаться с Пакстоном взглядом.

Ее затошнило, но на этот раз от волнения.

— Я не из тех женщин, которые всю жизнь мечтают о браке и семье. — Но Айви была настоящим романтиком и мечтала о любви. Она пожала плечами. — Что, если я не справлюсь? Я могу работать на дому. А вдруг я совершу какую-нибудь глупость и наврежу ребенку?

Пакстон усмехнулся, шагнул к ней и обнял. Она замерла в его теплых руках.

— Не волнуйся, — сказал он. — У меня куча денег на врачей, которые помогут нашим детям.

Айви вздрогнула. Дети?

Пакстон обнял ее чуть крепче, и она прижалась спиной к его груди.

— Знаешь что? — спросил он.

— Что?

Он прижался щекой к ее волосам, и у Айви заныло сердце.

— Мы с тобой зачали ребенка, — с благоговением сказал он, удивляя ее. — По-моему, это круто.

— Я иногда забываю об этом, потому что думаю только о том, чтобы поесть и справиться с тошнотой, — тихо ответила она.

— Поверь мне, Айви, если бы тебе было наплевать на ребенка, ты бы не сомневалась в своих способностях.

— Я не хочу оплошать, Пакстон.

— Ты все сделаешь правильно. Кроме того, я буду рядом и помогу тебе.

— Значит, и этот ребенок может полюбить тебя сильнее меня? — полушутя спросила Айви.

— О, я вряд ли стану для своего ребенка каким-то особенным.