– Вне всяких сомнений. – Елена и Мередит понимающеулыбнулись друг другу, затем повернулись к Френсис: – Ты согласна?

– О да, – торопливо закивала Френсис. – Конечно, согласна.Ты совершенно права, – Она тоже понимающе улыбнулась Елене, а затем встала инаправилась к выходу из столовой.

Как только Френсис скрылась за дверью, Бонни жалобнопротянула:

– Не-ет, это меня убьет. Послушай, Елена, я просто умру,если не услышу эту сплетню.

– Даже так? Ну что ж, могу тебя проинформировать, – спокойноотозвалась Елена. – Френсис собиралась сообщить нам о том, что СтефанСальваторе – агент по борьбе с наркотиками. По крайней мере, ходит такой слух.

– Кто-кто? – Бонни непонимающе на нее уставилась, а затемразразилась смехом. – Но это же глупость. Какой агент по борьбе с наркотикамистал бы так одеваться и носить темные очки? Я хочу сказать, ведь он фактическиделает все, что может, лишь бы привлечь к себе внимание… – Тут девочка умолкла,и ее карие глаза расширились. – Но тогда… может статься, именно поэтому он всеэто и делает? Кто может его заподозрить, когда все так дьявольски очевидно? Да,ведь он действительно живет один, и он жутко скрытный… Елена! Что, если этоправда?

– Это неправда, – охладила ее пыл Мередит.

– Откуда ты знаешь?

– Оттуда, что я сама этот слух распустила. – Оценив подостоинству выражение лица Бонни, Мередит ухмыльнулась и добавила: – Елена мневелела.

– Ахх. – Бонни с восхищением посмотрела на Елену. – Тычертовски хитра. А можно мне рассказать всем, что он смертельно болен?

– Нет, нельзя. Не хочу, чтобы наши местные ФлоренсНайтингейл выстроились к нему в очередь для прощального рукопожатия. Зато проЖан-Клода ты можешь рассказывать все, что хочешь.

Бонни подняла фотографию:

– А кто он на самом деле?

– Садовник. По этим кустам гибискуса он просто с ума сходил.К тому же он женат и у него двое детей.

– Жаль, – серьезным тоном заметила Бонни. – И ты велелаФренсис никому про него не рассказывать…

– Ага, – Елена сверилась с часами, – А значит, примерночерез два часа это будет известно всей школе.

После уроков девочки направились домой к Бонни. Их тут жеприветствовал визгливый лай, и, стоило Бонни открыть дверь, как очень старый иоплывший жиром пекинес попытался вырваться на улицу. Он носил имя Янцзы и былтак избалован, что никто, кроме матушки Бонни, не мог его выносить. Проклятыйпес цапнул Елену за лодыжку, когда она проходила мимо.

Полутемная гостиная была тесно заставлена вычурной мебелью,а на окнах висели тяжелые шторы. Сестра Бонни по имени Мэри стояла у кофейногостолика и вынимала приколки, удерживающие медицинскую шапочку на ее волнистыхрыжих волосах. Всего на два года старше Бонни, она уже работала в клиникеФеллс-Черча.

– А, Бонни! – сказала Мэри. – Рада, что ты уже вернулась.Привет, Елена, привет, Мередит.

Елена и Мередит тоже с ней поздоровались.

– Что случилось? – поинтересовалась Бонни. – У тебя усталыйвид.

Мэри бросила шапочку на кофейный столик. Вместо ответа оназадала встречный вопрос:

– Ты была очень расстроена, когда вчера вечером вернуласьдомой. Так, где вы, девочки, вчера побывали?

– На кла… ну, просто поблизости от Плетеного моста.

– Так я и подумала. – Мэри тяжко вздохнула. – Ну вот что, атеперь, Бонни Маккалог, будь добра внимательно меня послушать. Не смей большетуда ходить, особенно по вечерам!

– Но почему? – озадаченно спросила Бонни.

– Потому что вчера там кое на кого напали, вот почему! Изнаете где? Прямо на берегу под Плетеным мостом.

Елена и Мередит недоверчиво на нее посмотрели, а Боннисхватила Елену за руку:

– На кого-то напали под мостом? Но на кого? Что случилось?

– Толком не знаю. Сегодня утром его обнаружил один изкладбищенских рабочих. Какой-то бродяга, надо полагать, и он, вероятно, спалпод мостом, когда на него напали. А когда этого бродягу нашли, он уже былполумертв. И до сих пор не пришел в сознание. Вполне возможно, он умрет.

Елена с трудом сглотнула слюну:

– А что ты имеешь в виду, говоря, что на него напали?

– Я, – произнесла Мэри, четко выговаривая каждое слово, –имею в виду, что ему разорвали горло. Он потерял немыслимое количество крови.Сначала было решено, что это мог сделать какой-то зверь, но теперь доктор Лоуэнговорит, что здесь повинен человек. И полиция считает, что тот, кто это сделал,скорее всего, прятался на кладбище. – Мэри посмотрела на всех девочек поочереди, и рот ее вытянулся в тонкую струнку. – Так что, если вы действительнобыли рядом с мостом – или на кладбище, Елена Гилберт, – тогда этот человеквполне мог оказаться там вместе с вами. Улавливаете?

– Не стоит нас и дальше пугать, – слабо отозвалась Бонни. –Да, Мэри, мы улавливаем.

– Очень хорошо. Ну, тогда ладно. – Мэри заметно расслабиласьи устало потерла виски. – Я должна ненадолго прилечь. Извините, я совсем нехотела раздражаться. – И она вышла из гостиной.

Оставшись наедине, девочки переглянулись.

– На его месте могла оказаться любая из нас, – тихо заметилаМередит. – Особенно ты, Елена. Ведь ты пошла туда одна.

Кожу Елены словно покалывали маленькие иголочки. Сновавозникло то мучительно-тревожное чувство, которое охватывало ее на старомкладбище. Казалось, она снова ощущала холодок ветра и видела вокруг себя рядывысоких надгробий. Солнечный свет и средняя школа имени Роберта Ли еще никогдане казались ей такими далекими.

– Послушай, Бонни, – медленно проговорил Елена, – а ты тамникого не видела? Что ты имела виду, когда сказала, что меня там кто-топоджидает.

Бонни непонимающе на нее посмотрела:

– Ты о чем? Я ничего такого не говорила.

– Нет, говорила.

– Нет, не говорила. Я никогда этого не говорила.

– Брось, Бонни, – вмешалась Мередит, – мы обе тебя слышали.Ты глазела на старые надгробия, а затем сказала Елене, что…

– Я понятия не имею, о чем вы толкуете. Я ничего такого неговорила. – Лицо Бонни перекосилось от гнева, но в ее глазах стояли слезы. –Все, я больше не хочу об этом говорить.