– Знаю, – угрюмо кивнула Мередит. – Именно поэтому я итребую, чтобы ты поклялась. Я помню, что случилось с Майклом Мартином.

Бонни недовольно скривилась:

– Но ведь это было несколько лет тому назад, и мы с ним всеравно порвали, и… Хотя ладно. Я поклянусь, – Закрыв глаза, она напряженновыговорила: – Клянусь хранить тайну и делать все, что Елена попросит в связи соСтефаном.

Мередит повторила клятву. А Елена, глядя на бледные тени ихрук в сгущающихся сумерках, перевела дыхание и негромко произнесла:

– А я клянусь не успокаиваться, пока он не будет всецело мнепринадлежать.

Порыв холодного ветра пронесся по кладбищу, раздувая волосыдевочек и отправляя сухую листву порхать над землей. Бонни охнула и отпрянула,а Елена и Мередит огляделись и нервно захихикали.

– Уже темно, – с удивлением заметила Елена.

– Пора направляться к дому, – сказала Мередит, вставая иснова прикрепляя брошку к блузке.

Бонни тоже встала, посасывая уколотый палец.

– До свидания, – произнесла Елена, кинув последний взгляд нанадгробие.

Лиловый цветочек уже казался смутным пятном на земле. Еленаповернулась к подругам.

Молча, они направились вверх по холму. Клятва на кровивызвала у трех подруг какое-то торжественное чувство, и, когда они проходилимимо разрушенной церкви, Бонни вдруг задрожала. Солнце уже село, температурарезко понизилась, и поднялся ветер. Каждый его порыв пробуждал шорохи в траве изаставлял древние дубы шелестеть.

– Зябко, – призналась Елена, медля у черной дыры, котораяпрежде была церковной дверью, и оглядывая лежащий у подножия холма пейзаж.

Луна еще не взошла, так что Елена смогла различить лишьстарое кладбище и Плетеный мост за ним. Старое кладбище вело свое начало еще современ Гражданской войны, и на многих надгробиях значились имена солдат. Теперьоно пребывало в запустении: ежевика и высокие сорняки росли на могилах, адлинные плети плюща терзали осыпающийся гранит. Елена это место никогдаособенно не любила.

– Оно сейчас выглядит как-то по-другому. В темноте, я хочусказать, – неуверенно произнесла она.

На самом же деле Елена хотела намекнуть подругам, что тудалучше не соваться.

– Мы можем пойти длинной дорогой, – предложила Мередит. – Ноэто значит лишних двадцать минут ходьбы.

– Вообще-то я не прочь пойти здесь, – отважно высказаласьБонни, с трудом сглотнув слюну. – Я всегда говорила, что хочу быть похороненнойименно на старом кладбище.

– Может, ты все-таки прекратишь разглагольствовать о своихпохоронах? – рявкнула на нее Елена и начала спускаться по склону холма.

Но чем дальше по узкой тропке она заходила, тем неувереннеесебя чувствовала. Тогда девочка притормозила, дожидаясь, пока Бонни и Мередитее догонят. Когда они приблизились к первому надгробию, сердце Елены забилосьбыстрее. Она попыталась не обращать на это внимания, но ее кожу словнопокалывало иголочками дурного предчувствия. Тонкие волоски на руках вставали дыбом.Между порывами ветра воцарялась какая-то чудовищно гулкая тишина; шуршание ихног по усыпанной старой листвой тропинке казалось поистине оглушительным.

От разрушенной церкви остался теперь лишь черный силуэт.Узкая тропа вела меж покрытых лилейником надгробий, многие из которыхвозвышались даже над Мередит.

«За ними ничего не стоит спрятаться», – со смутнойнеловкостью подумала Елена.

А некоторые надгробия сами по себе выглядели пугающе.Например, как то – с пухлым херувимом, который очень даже напоминал бынастоящего младенца, если бы его отвалившаяся голова не была аккуратно уложенарядом с телом. Широко распахнутые гранитные глаза херувима были пусты. Еленаникак не могла отвести глаз от головы, и ее сердце бешено колотилось.

– Почему мы все время останавливаемся? – осведомиласьМередит.

– Я просто… ох, извини, – пробормотала Елена, однако стоилоей только оглянуться, как она опять застыла на месте.

– Бонни! Бонни, что случилось?

Бонни, приоткрыв рот, смотрела на кладбище; ее широкораспахнутые глаза были так же пусты, как у каменного херувима. В животе у Еленыстало сжиматься от страха.

– Бонни, прекрати. Прекрати! Это совсем не смешно.

Бонни не ответила.

– Бонни! – воскликнула Мередит.

Они с Еленой переглянулись, и внезапно Елена поняла, что ейхочется отсюда убраться. Как можно дальше. Резко развернувшись, она направиласьбыло вперед по тропе, но тут странный голос заговорил у нее за спиной. Пришлосьтак же резко развернуться обратно.

– Елена, – произнес голос.

Это ни в коем случае не был голос Бонни, хотя он и исходилиз ее рта. Лицо Бонни лишилось всякого выражения и совсем побелело в сумерках,а ее взгляд был по-прежнему устремлен вглубь кладбище.

– Елена, – повторил голос. Затем Бонни полностью повернуласьк ней и добавила: – Тебя там кое-кто поджидает.

Елена не очень хорошо поняла, что случилось дальше. Что-то,похоже, задвигалось среди темных надгробий, постепенно над ними поднимаясь.Елена завопила как резаная, и Мередит тоже вскрикнула, а затем обе они побежалипрочь. Бонни, дико крича, метнулась следом за подругами.

Елена шумно топала ногами по узкой тропке, оступаясь накамешках и торчащих корнях. Бонни громко сопела от быстрого бега, и Мередит,рассудительная и циничная Мередит, тоже запыхалась. В ветвях могучего дуба,мимо которого они проносились, вдруг что-то захрустело, и Елена обнаружила, чтоможет бежать еще быстрее.

– За нами что-то гонится! – визгливо вскрикнула Бонни. –Господи, что происходит?

– Давайте к мосту! – выдохнула Елена сквозь настоящий пожар,пылающий в ее легких.

Почему-то она была уверена, что им непременно требуетсяперебраться через мост.

– Не останавливайся, Бонни! И не оборачивайся! – Ухвативподругу за руку, она потянула ее за собой.

– Я туда не доберусь, – в голос провыла Бонни, цепляясь запояс подруги и с трудом переставляя ноги.

– Очень даже доберешься, – прорычала Елена, покрепче хватаяБонни за рукав и заставляя ее двигаться дальше. – Бежим! Вперед!