— Добрый день, — сказал я.

— Добрый день, сэр. Чем могу вам услужить?

— Мне нужен трубочник, — сказал я. — Я работаю в «Аквариуме», и у нас кончились запасы.

— В «Аквариуме», говорите? У Ромильи?

— Совершенно верно.

— Так, так. А почему вы решили, что у меня есть трубочник? Я ведь торгую птицами.

— Вот и мистер Ромильи сказал так же. Но я подумал: а вдруг? Вот я и пришел на всякий случай.

— И вы оказались правы, — сказал мистер Беллоу. — Пойдемте со мной.

Он провел меня в неприбранную, но довольно уютную маленькую гостиную. Сиденья стульев и покрывало на диване говорили о том, что собака их облюбовала, как и мистер Беллоу. Через заднюю дверь он вывел меня в мощеный дворик, над ним высились церковные платаны, а еще там был прудик, в который из крана тонкой струйкой лилась вода, а в центре на горке из камней стоял пластмассовый Купидон. В пруду плавали золотые рыбки, а на бортике я увидел большой кувшин, заполненный трубочником. Мистер Беллоу взял кувшин поменьше, перекинул в него часть запасов и протянул кувшин мне.

— Вы очень добры, — сказал я. — Сколько я вам должен?

— Ничего. Ровным счетом ничего, — сказал он. — Считайте это подарком.

— Но… он же такой дорогой. — Я даже растерялся.

— Подарок, мой мальчик. Это мой подарок.

Мы вернулись в магазин.

— Скажите, мистер Беллоу, почему на всех клетках в витрине написано «Продано»? — спросил я его.

Его голубые глаза выхватили меня из полутьмы.

— Потому что все птицы проданы.

— Но они уже сто лет как проданы. Я месяца два хожу мимо. За ними что, никто не приходит?

— Нет. Вот я их и держу… пока не придут новые хозяева. Кто-то строит птичник, кто-то сооружает клетки.

— А вы продали этих птиц в сезон? — спросил я.

По лицу мистера Беллоу скользнула улыбка.

— А как же, — подтвердил он.

— У вас есть еще пернатые?

— На втором этаже.

— Если я еще приду в свободное время, я могу на них взглянуть?

Мистер Беллоу задумчиво на меня посмотрел и погладил подбородок.

— Почему бы нет, — сказал он. — А когда бы вы хотели зайти?

— В субботу я работаю полдня. Если я зайду потом? После обеда?

— Обычно по субботам я закрыт. Но если вы трижды позвоните в дверной колокольчик, я вам открою.

— Я вам очень признателен. И большое спасибо за трубочника. Мистер Ромильи будет вам весьма благодарен.

— Не за что, — сказал мистер Беллоу. — Удачного вам дня.

Я покинул магазин и двинулся в обратный путь.

Два дня я только и думал, что о мистере Беллоу. Я абсолютно не верил в то, что выставленные в витрине птицы были проданы, но не мог взять в толк, зачем понадобились эти объявления. Еще меня озадачил его отказ продать птиц женщине в тирольской шляпе. И я решил, что в субботу сделаю все, чтобы получить от него ответы на эти тайны.

В субботу, ровно в два часа, я стоял на пороге. На двери висела табличка «К сожалению, мы закрыты». Однако я трижды позвонил в колокольчик и стал с надеждой ждать. Наконец мистер Беллоу открыл дверь:

— А, день добрый!

— Добрый день, мистер Беллоу, — приветствовал я его.

— Заходите, — радушно предложил он.

Я вошел, и он тщательно запер за мной дверь.

— Итак, вы желали посмотреть птиц? — спросил он.

— Да, пожалуйста.

Он провел меня через гостиную, и мы поднялись по узкой шаткой лесенке. Второй этаж, насколько я мог судить, состоял из крошечной ванной, спальни и еще одной комнаты, куда мистер Беллоу меня проводил. От пола до потолка она была уставлена клетками с пернатыми всех мыслимых размеров, расцветок и видов. Шустрые канареечные вьюрки из Африки и Азии. Парочка австралийских красавцев-щеглов. Ярко-зеленые, как весенние листочки, длиннохвостые попугаи и ярко-красные, как королевские мантии, виргинские кардиналы. Я смотрел как зачарованный. Мистер Беллоу оказался куда более сведущим, чем мистер Ромильи, он знал название каждой птицы, по-английски и по-латыни, из каких она краев и какую еду предпочитает, сколько яиц откладывает. Это был кладезь знаний.

— Эти птицы на продажу? — спросил я, пожирая взглядом красного кардинала.

— Конечно, — подтвердил мистер Беллоу. — Но только в сезон.

— Что значит «в сезон»? — спросил я, заинтригованный. — Разве птиц продают не в любое время года?

— Да, некоторые люди так поступают, — ответил он. — Но я взял за правило продавать птиц только в сезон.

Я заметил в его глазах особый блеск.

— И когда же бывает сезон? — поинтересовался я.

— По мне, так никогда.

— То есть… вы их вообще не продаете?

— Очень редко, — признался мистер Беллоу. — Разве что другу.

— Так вот почему вы отказали этой даме?

— Да.

— А все эти птицы в витрине с пометкой «Продано» — они, значит, не проданы?

Мистер Беллоу испытующе поглядел на меня, словно проверяя, можно ли мне доверить секрет.

— Между нами говоря, нет, — признался он.

— Но как тогда вы зарабатываете? — удивился я.

— В этом-то все и дело. Я не зарабатываю, — сказал он.

Наверно, вид у меня был такой растерянный, что мистер Беллоу издал горловой смешок.

— Давайте спустимся, выпьем чаю, и я вам все объясню, — предложил он. — Но вы должны мне обещать, что информация не выйдет за пределы этих стен. Обещаете?

— Я обещаю! Конечно обещаю.

— Ну хорошо. Вы любите крампеты?[11]

— Э… да, люблю. — Я был несколько обескуражен сменой темы.

— Я тоже, — сказал он. — Горячие крампеты с маслом и чай. Пойдемте. Спустимся.

Мы спустились в гостиную, где ретривер, которого, как выяснилось, зовут Олдрич, царственно возлежал на диване. Мистер Беллоу зажег газовую конфорку, поджарил на ней пышки и намазал их маслом, после чего принес шаткую сочащуюся горку на тарелке. Тут как раз закипел чайник, и он заварил чай и поставил на столик между нами чашки из тонкого китайского фарфора.

— Вы с молоком? — спросил он.

— Да, пожалуйста, — попросил я.

— Сахар?

— Нет, спасибо.

Мы пригубили чай, а затем он протянул мне пышку и с радостным выдохом вонзил зубы в свою.

— Вы… вы хотели мне рассказать о том, что вы ничего не зарабатываете, — напомнил я ему.

— Ну что ж… — Он взял носовой платок и тщательно вытер руки, рот и усы. — История длинная и запутанная. Вся эта улица — а называется она, кстати, Поттс-лейн — когда-то принадлежала эксцентричному миллионеру по фамилии Поттс. Он был, как сказали бы сегодня, социалистом. Построив все эти магазины, он ввел для них особые правила. Желающие их приобрести получали бессрочную аренду, которая пересматривалась каждые четыре года. Если дела у них шли хорошо, аренда пропорционально