— Но это значит, что нашей фирме конец… это значит конецтвоей карьере.

— Лицензию пока не отобрали, — сказал я.

— Дональд, без тебя я здесь не останусь ни минуты, ты этосам знаешь.

— Да подожди ты меня хоронить.

— Я никогда тебя не хоронила, Дональд, — проговорила она,глядя на меня своими огромными заплаканными глазами, — но на этот раз удача нена твоей стороне, да и Берта обозлилась. Как партнер, она могла бы проявитьпобольше лояльности! — в сердцах воскликнула Элси. — Я не смогу с ней дальшеработать!

— А тебе и не придется работать с Бертой, — пытался яуспокоить девушку. — Скройся куда-нибудь, но так, чтобы я мог связаться с тобойпо телефону. Видишь ли, я собираюсь исчезнуть на некоторое время.

— Куда я могла бы тебе позвонить? — спросила она. — Наслучай, если произойдет что-то важное?

— Я сам буду тебе названивать время от времени.

— Дональд… прошу тебя, будь осторожен.

— Поздно осторожничать, — нахмурился я. — Мне придется иметьдело либо с адвокатом-мошенником, либо с ревнивым любовником, либо сдочкой-интриганкой, либо с ее богатым отцом, либо со всеми вместе.

— Да, с такой компанией тебе не удастся быть осторожным. Нохотя бы попытайся, — сказала она, провожая меня тревожным взглядом.

Фрэнк Селлерс был полицейским до мозга костей.

В нем было упорство и самоуверенность, хотя быстротойсоображения он не отличался. Ко всем, у кого был хорошо подвешен язык, сержантотносился с подозрением и, кроме того, обладал бульдожьей хваткой.

В том, чтобы отыскать миссис Харвей Честер, у Селлерса,несомненно, было преимущество.

Я знал, что к этому времени полиция уже проштудировала всегородские справочники и с каждой женщиной, носящей фамилию Честер, провелибеседу на предмет наличия родственницы по имени Харвей Честер. Или, может быть,они знавали когда-то вдову, миссис Харвей Честер?

Короче говоря, полицейское расследование шло на всю катушку.

Если я попытаюсь воспользоваться обычными путями, то наслежутак, что за мной потянется шлейф полицейских.

Нет, здесь требуется иной подход, такой, до которого полицияеще не успела додуматься.

Миссис Честер получила десять тысяч долларов. Вызывала потелефону «скорую». И умчалась в аэропорт, где села на самолет, направлявшийся вДенвер.

Когда она прибыла в Денвер, то там ее уже ждалокресло-каталка. Некий сострадательный джентльмен довез бедную женщину долегковой машины. Дальше след оборвался. Миссис Честер как в воду канула.Стюардесса, которая ухаживала за ней на борту, сообщила, что пассажирка всюдорогу пребывала под воздействием транквилизаторов.

Первым делом, рассуждал я, Селлерс, конечно, свяжется сденверской полицией. А там из кожи вон вылезут, чтобы засечь миссис Честер насвоей территории.

Самолет маршрута Лос-Анджелес — Денвер делает только однупромежуточную остановку в Лас-Вегасе.

Вряд ли кресло на колесиках могло появиться на сцене вЛас-Вегасе без того, чтобы его заметили стюардессы.

Но имелась еще одна возможность.

Та женщина, которая прибыла в аэропорт Лос-Анджелеса вмашине «Скорой помощи», вовсе не обязательно была той же самой, что сошла наземлю в Денвере. Кресло-каталку могли заказать на имя миссис Честер, носовершенно другая миссис Честер могла приобрести билет и подняться на бортсамолета, пока стюардессы были заняты рассаживанием пассажиров.

Женщина, которая села в самолет, также могла сойти вЛас-Вегасе, передав свой билет другой женщине, которая летела в самолете с нейвместе.

Трюк, конечно, сомнительный, хотя применительно кавтомобильным авариям подобное случается сплошь и рядом.

Больше всего меня беспокоило то, как быстро Фрэнк Селлерсухитрился выйти на меня после того, как были уплачены отступные. Создавалосьвпечатление, что тут не обошлось без «доброжелателя». Возможно, это быланонимный звонок по телефону. Насколько я понимал, позвонить могли миссисХарвей Честер, Филлис, ее отец, ревнивый друг Филлис или тот адвокат, которыйстроил из себя умника.

На этот раз, направляясь в Лас-Вегас, я не повторил прежнейошибки.

Я вывернул свои карманы и уплатил наличными.

Ступив на землю Лас-Вегаса, я взял такси, а в отелезарегистрировался под своим собственным именем, дабы избежать возможныхосложнений с Селлерсом.

Немного отдохнув, я отправился обозревать игральныезаведения знаменитого города.

Лас-Вегас, расположенный в штате Невада, представляет собойпредприятие, функционирующее двадцать четыре часа в сутки. День и ночь напролетв казино с кондиционированным воздухом слышится стук игральных фишек, жужжаниеавтоматов, голоса крупье, объявляющих, что такой-то только что сорвал банк, иперезвон шариков из слоновой кости, стремительно бегающих по кругу рулетки.

Сотни тысяч страждущих с мрачной сосредоточенностьюстараются выиграть или проиграть. Я побывал почти везде и редко где слышалрадостный смех. Передо мной были плотные ряды одержимых, мрачных, напряженныхлюдей, позабывших об улыбке.

Отыскать одно-единственное лицо среди этого невообразимогоскопления туристов, приехавших сюда отвести душу, и праздношатающихся зевакбыло все равно что отыскать пресловутую иголку в стоге сена.

Кто-то сказал, что работа настоящего полицейского — этодевяносто процентов беготни и десять — умения шевелить мозгами. Может, этоверно, а может, и нет, но альтернативы у меня не было. Вздохнув, я приступил кпрочесыванию Лас-Вегаса.

На этот раз удача мне улыбнулась. Я направился в казино«Голубой купол» и, проплутав часа два в толпе так называемых любителей острыхощущений, обнаружил ее. Живая и невредимая, она стояла переддвадцатипятицентовым игровым автоматом и как ненормальная дергала ручку.

Я приблизился и остановился за ее спиной.

Мужчина, который терзал автомат справа, наконец сдался, имиссис Честер тут же оккупировала обе машины, бросая четвертаки поочередно то водин, то в другой и яростно опуская на себя ручки «одноруких бандитов».

— Рад видеть вас в добром здравии, миссис Честер!

Она обернулась и с изумлением уставилась на меня, разинуврот.

— Господь милосердный! — выдавила она наконец.

— Везет? — вежливо поинтересовался я.

Она показала мне мешочек, полный монет.

— Выигрыш.