Лукас наблюдает за мной, и когда я проливаю второе ведро себе на ноги, намочив при этом и платье, заливается смехом. Я поражена: он находит столько радости во всём, даже в самых трудных поручениях. Он сильно отличается от тех нескольких детей, которых я встречала в нашем поместье, и уж точно не имеет ничего общего с Кендрой. Даже Дара по-настоящему радуется, только когда мы играем с тенями.

– Нужно двигаться более плавно. Попробуй ещё раз, только медленнее. Не напрягайся так.

Я вздыхаю, но наклоняюсь снова, чтобы наполнить вёдра. Лукас придерживает меня за локоть, когда я наклоняюсь в другую сторону, чтобы набрать второе ведро. На этот раз у меня получается набрать оба и только чуть-чуть облить ноги. Кажется, вдвоём получается лучше.

– Отлично! Теперь самое трудное – не пролить всё это по пути до дома.

Лукас улыбается, а вот мне не до веселья.

– Боюсь, у меня ничего не получится.

– Просто следуй за мной, ступай, куда я ступаю, и всё будет хорошо.

Ветер играет с моими волосами, швыряет их мне в лицо, пока я изо всех сил пытаюсь удержать вёдра на одном уровне. Но Лукас прав, он знает наилучший путь. Идти по его следам легче, поэтому я сосредотачиваюсь на них.

Дара украдкой приближается ко мне и оборачивается вокруг одного из вёдер. По её телу бегут тёмные морщинки, видимо, это значит, что она недовольна.

– Эти поручения такие скучные. Когда мы снова будем играть?

Я приостанавливаюсь, чтобы Лукас отошёл чуть дальше вперёд, и только тогда осмеливаюсь ответить:

– Пока мы здесь, тебе придётся играть без меня. Сейчас мы не можем рассказать им о тебе. Мы ещё не уверены, что им можно доверять, – шепчу я.

Дара вздыхает и соскальзывает с ведра. Она так легко впадает в скуку. Хотела бы я, чтобы она научилась радоваться простым вещам, как это делает Лукас.

– У тебя всё хорошо? – окликает меня Лукас.

– Да, прости. Камешек попал в ботинок.

Лукас ждёт меня на середине холма, солнце танцует у него в волосах, пока я нагоняю его по следам. Кажется, кое-где я их потеряла. Нужно быть внимательнее.

Быть одной во внешнем мире сложнее, чем я думала.

Я ещё не призналась Лукасу, что я ткачиха теней, но если хочу остаться с его семьёй и не лишиться рассудка, то в конце концов мне придётся это сделать. В ушах звенят слова моей мамы: «Не заставляй нас за тебя краснеть». Из-за моей магии надо мной смеялись и унижали меня. И она стоила мне единственного человеческого друга, которого, как я думала, я нашла в Кендре.

Дара единственная, кто не боится моей магии.

К тому времени, когда мы поднимаемся на вершину холма, я совершенно разбита и у меня болят ноги. А у Лукаса, кажется, нескончаемый запас энергии, будто он живёт на одном солнечном свете.

Лукас подводит меня к бассейну, который стоит рядом с сараем, и мы выливаем туда воду. Я с радостью отдаю ему свои вёдра, и пока он их убирает, я падаю в траву, в тень, и вытягиваю руки. Мои пальцы подёргиваются, сейчас им хочется только одного – лепить что-нибудь забавное из теней на краю леса. Птичку или, может, на этот раз кошку.

Не успеваю я осознать, что делаю, как тени начинают подтягиваться ко мне.

– Эммелина, мама хочет, чтобы мы пропололи сад, – зовёт Лукас.

Я резко возвращаюсь к реальности и отправляю тени обратно на свои места. Я быстро сажусь прямо, сердце стучит у меня в ушах, когда я вглядываюсь в лицо Лукаса. Не похоже, чтобы он заметил что-то необычное. Дара ворчит мне на ухо.

Я встаю на ноги, стряхиваю листья с платья и иду за Лукасом за дом, где разбит сад. Здесь ряд за рядом идут ровные полосы коричневой земли и раскидистых зелёных листьев. Одним растениям для поддержки достаточно палочек, а другим, например помидорам, ветки которых уже ломятся от плодов, необходимо цепляться за решётчатые конструкции – шпалеры.

В лучах послеполуденного солнца каждый листочек отбрасывает тень, из-за чего у меня ноет в груди. Я даже не смогу поиграть с тенями!

– Ты никогда раньше не ухаживала за садом? – спрашивает Лукас.

Я качаю головой. Я понятия не имею, с чего начинать. Ещё одна сторона жизни, которую я воспринимала в поместье как должное.

Он морщит лоб:

– А какие у тебя были обязанности?

– Осторожнее, – предупреждает Дара, её тёмные очертания подрагивают у моих ног.

Я расправляю плечи, надеясь, что ничем не выдала своего волнения:

– Я была горничной. Мы обычно не занимались грязной работой, разве что иногда помогали со стиркой.

– Значит, ничего особенно практического?

– Если только считается умение уложить волосы, – отвечаю я, чувствуя одновременно гордость и отвращение к себе. Как можно ожидать, что они узнают и примут меня, если я не могу быть искренней с ними, даже когда речь заходит о самых простых вещах?! Но сейчас на кону слишком многое.

Лукас смеётся:

– Можешь подойти с этим к маме.

Я холодею и мысленно молюсь, чтобы он не рассказал об этом матери. На самом деле я совсем ничего не знаю о причёсках. Даже мне слуги давным-давно не укладывали волосы. Мне хватало просто расчесаться с утра.

Лукас опускается на землю перед грядкой. Судя по длинным зелёным штукам, свисающим со стеблей, я решаю, что это зелёная фасоль.

– В общем, мама хочет, чтобы мы занялись прополкой. Сорняки – коварные ребята и разрастаются каждую неделю. Важно за этим следить, чтобы полезным растениям было куда расти. Папа продаёт овощи на рынке, а мама готовит всякие штуки из трав, вроде вчерашнего компресса, тоже на продажу.

Я сажусь рядом с ним.

– Видишь вот это растение? – он указывает на то, которое, как я думаю, и есть зелёная фасоль.

– Да.

– Это овощ. Его нужно сохранить. А вот это… – он указывает на растение поменьше, состоящее из двух длинных зелёных листьев, торчащих из земли, – это сорняк. Поэтому выдёргивай вот эти, а не первые.

– С этим я справлюсь.

– Вот и хорошо, потому что мама хочет, чтобы мы сегодня пропололи вот это всё, – он обводит рукой весь огородный участок.

– Как много!

Лукас глубокомысленно кивает:

– Это не самое весёлое занятие, но одной прополки хватает на неделю. Завтра я снова буду упражняться в выпечке.

– Я рада помочь, – говорю я от всего сердца. Они дали мне еду, одежду, кров, не говоря уж о том, что защитили от солдат. Выдернуть несколько сорняков – это наименьшее, что я могу сделать.

Мы приступаем к работе, сначала бок о бок, потом расходимся в противоположных направлениях. Изредка я украдкой бросаю взгляд на Лукаса, восхищаясь его поведением. Он общается со мной на равных, как будто мы самые обычные дети.