На этот раз мне даже не нужно врать:

– Нет. Просто иду куда глаза глядят.

– Тебя ищут?

Моё сердце снова подпрыгивает, но я не вижу угрозы в её глазах – только сочувствие.

– Наверное, да.

– Ну, в таком случае ты можешь остаться у нас на несколько дней, если хочешь. У тебя будет кровать и еда, и я позабочусь о твоих синяках и ссадинах. Но тебе придётся помогать мне по хозяйству.

– Мам! – укоризненно восклицает Лукас.

Она бросает на него задорный взгляд:

– Этого никому не избежать. Мы все должны нести свою ношу. Не волнуйся, работы не так много. Ты можешь помогать мне в саду. Хорошая прополка там не повредит.

– С-спасибо, – говорю я. – Я только рада быть полезной.

– Тогда решено. Лукас, накрывай на стол. Отец будет дома к обеду.

Я помогаю Лукасу расставлять приборы, пока он смеётся и шутит с мамой. Когда Альфред, его отец, приходит домой, мы садимся есть, хотя я так боюсь случайно себя выдать, что едва прикасаюсь к еде. Здесь приборы совсем не такие, как дома: у всех только по одной ложке и по одной вилке, а не по несколько, как я привыкла. Должно быть, разница между мной и этими людьми намного больше, чем я поначалу предполагала.

– Я тебе говорила, – шепчет Дара мне на ухо. – Они не такие, как мы. Они кажутся милыми, но мы всё время должны быть начеку. Позаботься о том, чтобы скрыть, что ты не та, кем представилась.

У меня внутри разверзается бездна. Когда я впервые увидела Лукаса, я так надеялась, что он примет меня. Но Дара права. Пока я не узнаю их получше, им не стоит знать, кто я и откуда.

После ужина Миранда подробно рассказывает своему мужу, почему я здесь. Глядя на меня своими зелёными глазами, он поправляет очки на переносице, а потом смотрит на Лукаса:

– Где ты был, когда нашёл Эммелину?

Лукас мнётся, поэтому я отвечаю сама:

– На самом деле это я нашла его, сэр. В поле.

Альфред мрачнеет.

– Лукас, что ты делал на том поле? – тихо спрашивает он.

Лукас не отрывает взгляда от своей тарелки с супом.

– Тренировался, – мямлит он.

– Лукас! – говорит Миранда, резким движением пригладив фартук. Напряжение словно туча повисает над столом, но я не совсем понимаю почему. Похоже, мне вообще не стоило открывать рот.

– Она видела совсем чуть-чуть. Эммелине можно доверять, честное слово. Она никому не скажет, правда?

Его дар. Вот из-за чего они расстроены. Я знаю, что некоторые люди скрывают свои способности, но я не думала, что такое может случиться с кем-то вроде Лукаса. Я скрываю свою магию, потому что другие её боятся, но, может быть, не так уж странно, что и родители Лукаса тоже не хотят, чтобы другие знали о его способностях.

– Я ни одной живой душе не скажу, что ты получил благословение кометы Серилии, клянусь, – говорю я. Мой секрет готов сорваться с губ, но я помню предупреждение Дары: все боятся моих способностей. Я совсем не хочу пугать этих людей.

– Что бы ты ни делала, ты не должна говорить им обо мне. Мы не можем позволить себе потерять их доверие.

Дара права. Мы подождём и узнаем больше об этих людях. Пока мы обе не решим, что им можно довериться.

Миранда и Альфред вздыхают.

– Полагаю, всё равно уже ничего нельзя изменить, – говорит Альфред, взглянув на меня. – Надеюсь, Лукас прав и ты действительно верна своему слову.

– У меня нет права разглашать ваши секреты.

После этого Альфред накладывает себе добавки, а Лукас застенчиво улыбается мне над тарелкой. Разговор переходит на более житейские темы, и вскоре комната наполняется смехом.

Эта семья с присущей им искренней непосредственностью и простотой приняла меня в свой дом. Я подавляю непрошеный всхлип. Такой доброты я не встречала очень-очень давно. До сегодняшнего дня я и не подозревала, как многого мне не хватает.

Но тревога всё равно грызёт меня. Если они узнают, что я умею делать, они тоже будут меня бояться – или будут всё так же добры, потому что у Лукаса тоже есть дар? Я бы хотела рассказать Лукасу о своей магии, но пока я не узнаю его семью получше, мне придётся хранить свои секреты в тайне.

На следующее утро я просыпаюсь не в своей кровати и не в своей пижаме. Мы с Дарой бежали в такой спешке, что я даже не подумала захватить сменную одежду. Мама Лукаса невысокого роста, но всё равно намного выше меня, поэтому пижама мне велика, как и простое прочное зелёное платье, которое она положила на стул. Так мило с её стороны одолжить мне всё это.

Я надеваю платье и повязываю вокруг талии простой пояс так, чтобы не было видно, что оно на мне болтается.

– Наконец-то ты проснулась, – говорит Дара, скользя по полу. – Ты сегодня спала как убитая.

– Прости, я вымоталась. Надеюсь, мы наконец-то оторвались от тех солдат. – Я зеваю. Сегодня с самого утра я чувствую себя такой уставшей.

– Я ужасно хочу выйти из этого дома. Лес очень настойчиво зовёт меня.

– Возможно, нам придётся остаться здесь дольше, чем хочется, просто чтобы не попасть в беду. – Я оглядываюсь на дверь гостевой комнаты. – Нам нужно узнать, чем обычно занимаются Лукас и его семья. Я должна помочь по хозяйству, если мы хотим на какое-то время остаться здесь.

Мои руки и ноги дрожат от нервного напряжения. Эта странная семья, живущая в лесу, заинтриговала меня… как и световая магия Лукаса. Я надеюсь, что мы сможем остаться, по крайней мере до тех пор, пока не придёт пора проводить ритуал.

Надев ботинки, я отправляюсь на поиски признаков жизни. Из кухни исходит чудесный насыщенный запах, приправленный смехом. Оказавшись в дверях, я вижу источник аромата, от которого у меня сразу начинают течь слюнки: круассаны великолепного золотисто-коричневого цвета – спасибо светлому пению Лукаса.

Он стоит на стуле, и музыка струится, собирая льющийся в окно утренний свет в единый луч. Лукас сгибает его, заставляя кружиться прямо над тарелкой с круассанами.

– Эммелина, присаживайся, пожалуйста. Лукас почти закончил, – говорит Миранда.

Лукас подмигивает мне и заканчивает песню, после чего опять садится на стул, попутно схватив пышущий жаром круассан.

– Эммелина, невежливо пялиться с открытым ртом, – шепчет Дара мне на ухо. Я быстро захлопываю рот. – И можно не сидеть на стуле как будто кол проглотила.

Я стараюсь слегка ссутулиться, но это выглядит неестественно. Всю мою жизнь меня приучали сидеть прямо, аккуратно складывать руки на коленях и не говорить о своей тени.

Папа Лукаса усмехается и берёт себе булочку:

– Всё в порядке. Лукас превосходный пекарь, хотя его методы несколько необычны.