И внезапно меня подкидывает в воздух.

Мелькают нижние ветки папоротников, ломающиеся палочки и листья – вот и всё, что я вижу, когда кубарем лечу вниз с холма. Я приземляюсь на поросший травой берег и успеваю схватиться за небольшое деревце прежде, чем рухнуть в воду.

Что-то свистит у меня над головой, и я пригибаюсь. Едва дыша, я широко раскрытыми глазами смотрю, как мои санки падают в воду и тени рассыпаются на волнах.

У меня сердце уходит в пятки. Ведь там могла бы быть я, если бы не выпала мгновением ранее.

Река бурлит вокруг торчащих над водой камней и плюётся пеной на берег. Трава здесь зелёная и прохладная, и только она в этом месте несёт на себе отпечаток умиротворения.

– Дара? – слабым голосом зову я, обхватив руками колени. – Пожалуйста, поговори со мной. Ты мне нужна. Не оставляй меня одну.

Теневые руки обвивают моё дрожащее тело:

– Всё хорошо. Ты в порядке. Думаю только, что тебе не стоит больше так делать.

Сдавленный смешок вылетает из моего рта.

– Больше и не буду, – вздыхаю я. – Но мне действительно нужна вода.

Я даже горжусь тем, что после такого спуска мне удалось не потерять мешок из-под муки. Не знаю, что бы я делала, если бы потеряла еду.

Я выплёвываю песок, набившийся в горло, и вытаскиваю флягу. От края реки меня отделяют всего несколько футов, но поток стремительный и бурлящий. Самое большое скопление воды, которое мне ранее приходилось видеть – пруд в лесу в поместье родителей, и он гладкий, как оконное стекло.

Я подхожу ближе, с опаской глядя на камни в воде, все мышцы напряжены.

– Будь осмотрительной и пригибайся сильнее, – советует Дара. – Чуть дальше у реки есть дерево. Ты можешь ухватиться за него, будет легче.

Облегчение притупляет колючий страх.

– Спасибо, – говорю я. Я скучала по Даре, когда она не разговаривала со мной.

Я делаю всё так, как говорит моя тень: хватаюсь за дерево одной рукой, а другой тянусь к воде. Как только фляга наполняется, я отскакиваю от реки и заглатываю воду так быстро, что в животе начинает урчать.

– Не пей так быстро! – кричит Дара. – Тебя стошнит.

Я проглатываю воду, но на этот раз прислушиваюсь к словам Дары и пью медленнее. Потом снова наполняю флягу. Она понадобится мне позже, и я не горю желанием второй раз штурмовать подобный холм.

– Куда мы пойдём? – спрашиваю я, вытаскивая листья из волос. После приземления на влажный берег моё платье заляпано травой и грязью. Я чувствую, как жаром горят будущие синяки на руках и ногах, а ещё жжение царапин по всему телу, но если забыть об этом, я не пострадала.

Мне пора уже вставать на ноги, но после сегодняшнего утреннего марш-броска так приятно несколько минут посидеть здесь, на берегу.

– Куда захотим.

Нахмурившись, я гляжу на тень, которая теперь вздувается на ветру, как паруса кораблей, которые я видела на картинках.

– Но у тебя же наверняка есть на уме какой-то маршрут. Куда нам нужно идти, чтобы добраться до того места, где мы сможем провести ритуал и вернуть тебя к нормальной жизни?

– Никакого определённого места нет, нужно только держаться подальше от Циннии и тех гвардейцев.

Края тени светятся красным. Одной мысли о Циннии достаточно, чтобы расстроить её.

– Но что я должна буду сделать? – спрашиваю я.

– Всему своё время. Сначала нам нужно уйти подальше. Чтобы быть в безопасности.

Я не могу спорить, это звучит разумно. Насколько нам известно, гвардейцы всё ещё усиленно прочёсывают лес. Я уверена, что сейчас они уже отыскали путь через ущелье и на самом деле могут быть где угодно.

Мерзкое ощущение, как будто за мной наблюдают, расползается по коже. Я закручиваю флягу и забрасываю её в мешок.

– Пошли, – говорю я. Дара содрогается: то ли от страха перед гвардейцами, то ли от волнения, что близится её звёздный час, – я не понимаю. На речном берегу нас легко заметить, поэтому мы держимся как можно ближе к склону холма и деревьям. Я использую всё своё мастерство, чтобы растянуть тени деревьев от одного до другого и усилить наше прикрытие.

Мы идём медленно, но упорно, пробираемся к густому лесу, где будем в бо́льшей безопасности. Я могу только надеяться, что там нас не поджидает что-нибудь ужасное.

До полудня мы не встречаем циннийских солдат. Мы останавливаемся отдохнуть в тени огромного заскорузлого дуба, но, внезапно услышав металлический лязг доспехов и топот копыт по лесной подстилке, я сразу же лезу на дерево. Я залезаю так высоко, как только могу, а затем прижимаюсь к стволу дуба и окружаю себя тенью древнего дерева, точно одеялом.

Я затаиваю дыхание, когда звуки становятся ближе и тяжёлым эхом отдаются у меня в голове. Вскоре я вижу зелёные плащи. Один из гвардейцев останавливается неподалёку от дуба и спешивается, отчего моё сердце начинает рваться из груди. Он наклоняется и поднимает что-то с усыпанной листьями земли.

Это яблочный огрызок, который я отбросила буквально за минуту до того, как услышала их. Я так испугалась, что даже не подумала о последствиях. Дара напряглась за моей спиной, её края покраснели. На этот раз я не смею пошевелиться и пригладить их, чтобы успокоить Дару, как я обычно делаю.

– Кто-то здесь был, и к тому же недавно, – говорит гвардеец.

Мужчина, едущий впереди отряда, разворачивает лошадь и становится лицом к своим людям. Я коченею от страха, узнав в нём племянника Тейта Алдена.

– Поспешите, девчонка должна быть где-то рядом.

Алден разворачивает коня и вместе со своим отрядом едет прочь от того места, где я прячусь на дереве.

Я выдыхаю буквально всем телом и обмякаю на дереве, привалившись к стволу. Мои колени кажутся такими же слабыми, как стебли травы.

– Мы были на волосок от опасности, – шепчу я Даре.

– Теперь у нас есть преимущество. Они нас опережают, и мы знаем, куда не надо идти.

– Спасибо Провидению за это.

Некоторое время я выжидаю: я ещё не готова спускаться вниз, мои руки дрожат. Здесь, наверху, так спокойно, и с того места, где я сижу, видны пустые птичьи гнёзда. Я испугала птиц или гвардейцы?

Наконец я спускаюсь вниз, по пути расцарапав руки. Так приятно ощутить под ногами твёрдую землю! Но, пока я стою в своём укрытии в тени большого дерева, до меня вдруг доносится ласкающий уши звук.

Голос, что-то напевающий в лесу.

Я выглядываю из-за дерева. Впереди, в стороне, противоположной той, куда ушли циннийцы, свет как будто стал ярче, словно солнце решило поздороваться и засияло в этот миг сильнее.