— Разве необходимость диеты продиктована не оздоровительными соображениями?

— Нет. Я безнадежно здоровый человек. Анализ крови как у семнадцатилетнего юноши. Нет у меня ничего: ни пресловутого холестерина, ни диабета, ни геморроя, ни ишемической болезни сердца… Хоть в космос лети… Коленки только пошаливали, но и они, думаю, в невесомости болеть перестали бы… В изменении моего веса решающую роль сыграли соображения не медицинского, а психолого-эстетического порядка. Говоря проще, захотел стать молодым.

— Это у вас возрастное?

— Конечно. На кой черт, простите ради бога, двадцатисемилетнему молодеть? Но мне-то шестьдесят семь…

— Однажды вы уже раскрыли секрет вашего здоровья: нужно хорошо закусывать и нельзя опохмеляться.

— Да, так было раньше. Никогда не опохмелялся. Компот утречком, квас, молоко холодное — и уже полегчало. Теперь же, как я вам докладывал, не пью и поэтому не закусываю.

— В новогодней радиопрограмме вы поделились с израильскими радиослушателями собственным рецептом холодца из — страшно сказать! — свиных ножек. Что за цинизм?

— Минуточку, я в эти игры не играю — к религии никакого отношения не имею. И прошу меня в это не впутывать. Не хочет человек есть свинину — его личное дело. Конечно, если буду принимать религиозных гостей, то некошерными блюдами их угощать не стану: законы гостеприимства — дело святое.

— И прощальными приемами побаловать решили?

— Пригласил людей, с которыми здесь общался, работал, которым и Петровна, и я симпатизируем. Я знал, что им приятно будет сюда прийти, и, думаю, доставил им удовольствие. Себе уж точно. Я мог бы в один присест собрать и двести человек, но это скучно. Толкотня, и все. Поэтому приглашал «по интересам». Журналисты, если вы помните, здорово веселились. Некоторые даже плясали и пели… Отдельно собирал славянских послов, актеров, бизнесменов, «русскую» партию. Гости, надеюсь, остались довольны, и мне интересно — не как послу, а как обычному гостеприимному хозяину. Мы с Петровной старались, чтобы все было вкусно и чтобы всего было много, как полагается в России.

— И сколько же человек у вас побывало?

— Об этом лучше спросить Александра Ивановича, нашего завхоза, у него четкая бухгалтерия ведется. Десять приемов уже позади, остался последний «залп»: буду угощать все посольство — с детьми, женами, бабушками. Поставим столы рядами, детишкам отдельно накроем, бассейн к услугам трудящихся… Шашлыки на травке…

Цитирую первоисточник от 18 августа: «Когда жена приехала сюда первый раз, она открыла рот и сказала: „Как в кино!“ Закончится фильм, вернемся домой и будем жить в своей нормальной московской квартире…»

Так все и будет…

— Да, я знаю, что в «Известия» вы возвращаться не собираетесь, зато вроде подумываете о телевидении.

— Попытаюсь, но очень боюсь, что «телевизионная молодежь» станет возражать. Я ведь не собираюсь играть в «поддавки» — вынужден буду вступить с ними в конкуренцию. Рыночные, простите, отношения. Попробую — а там посмотрим.

— Прежние связи сохранились?

— Практически нет. Мои «связи» или на том свете, или на пенсии. И потом, неясно, что теперь важнее — связи с Ельциным, скажем, или связи с Березовским. Так что на телевидение могут и не пустить…

Приеду, осмотрюсь и попробую сыграть по правилам их игры. С каким успехом, пока сказать не могу.

— Игры играми, а как насчет убеждений? За те годы, что вы провели здесь, ваши политические взгляды претерпели изменения?

— Полагаю, что нет. Менялась — по закону маятника — общая идеологическая доминанта в стране. То влево шарахались, то вправо. И, соответственно, я слыл, наоборот, то правым, то левым. При общих метаниях туда-сюда моя точка зрения оставалась прежней. Конечно, я мог вычеркнуть из статьи абзац, чего-то недоговорить, а что-то сказать так, чтобы понял только посвященный, но моя принципиальная позиция — философская, мировоззренческая, политическая — не менялась никогда.

— «Чего-то недоговорить…» Недавно в одном из ваших интервью вас попросили охарактеризовать израильскую русскоязычную прессу, и ваша характеристика, признаюсь, меня несколько удивила… Что-то «недоговорили»?

— Скорее, переговорил. Но показал Петровне, и она велела все это вычеркнуть. Естественно, пришлось подчиниться.

— Всегда подчиняетесь?

— В подобных вопросах всегда: у «старухи» натура куда более тонкая, чем у меня. Петровна постоянно повторяет: если в гостях тебе дают пересоленный суп, ты должен сказать «спасибо!» и похвалить. Вот я и вынужден был на вопрос о вашей журналистике сказать, что суп вкусный…

— В недавнем интервью газете «Московский комсомолец» вы совершенно явно выразили симпатии Израилю.

— Израиль, как, скажем, и Китай, я действительно люблю. Еще в мою бытность начальником всегда говорил будущим послам, что нельзя работать послом в стране, которую ты не любишь. То есть можно, наверное, но ты будешь плохим послом… Я люблю Израиль, но, разумеется, вижу его минусы. И тут вновь вступает в силу «формула старухи»: суп пересолен, но ты в гостях…

— С трапезой покончили, «а теперь — дискотека». Один большой любитель танцев, помнится, обещал мне, что палочку мы отбросим и спляшем.

— Только в щадящем режиме: мне доктор запретил бегать трусцой и танцевать вприсядку. А ведь в этом самый смак… Что ж, может, при случае забудем про докторов и спляшем. Трудно прогнозировать…

— Вам-то? Последние пять лет вы постоянно занимались прогнозами и анализом, разве не так? Каким, кстати, вам видится будущее двух наших с вами стран — Израиля и России?

— Я пока специалист по Израилю, не по России… Если Россия не поругается с Америкой, здесь не будет войны. У вас есть время для разговоров с сирийцами и палестинцами. Эту мирную паузу дают вам коспонсоры — Америка и Россия. Американцы более активны, мы — менее; они нажимают на посредничество, мы этого не делаем. И пока здесь войной не пахнет. Мирные переговоры будут продолжаться: рассердится Арафат — поедет в Каир; «достанут» Нетаньяху — полетит в Вашингтон… Вы обречены долго и нудно вести мирные переговоры…

Когда это все кончится, я не знаю, но могу повторить то, что неоднократно говорил. Существует целая наука — системный анализ. Если вы хотите чего-то добиться, необходимо поставить перед собой конечную цель, а уже потом под нее подстраивать тактику. Здесь же получилось наоборот: сначала решаются второстепенные вопросы, а потом настанет очередь главных вещей. Так не получится. Увязнув в частностях, люди неизбежно упираются лбом в стену. Сейчас именно это и произошло. Еще пять процентов отдадите, еще пятнадцать… А что дальше? Как быть с Иерусалимом, поселениями? Что делать с беженцами, каковы границы, будет ли вообще палестинское государство? Необходимо определить конечную цель и после этого вести серьезный разговор. Иногда мне кажется, что происходящее обгоняет общий уровень общественного сознания. Люди не поспевают за политикой, вот беда-то в чем. Нехорошо, когда власть забегает вперед, а массы отстают. С другой стороны, поневоле побежишь вперед, когда припечет… А договариваться все равно надо, другого выхода нет. Не получится сейчас — получится через десять лет, двадцать лет…