– Значит, на фронт хочешь? Что ж, похвально! Но будем откровенны: там тебе дадут винтовку, но ты ведь не сможешь её держать. Не так разве? А солдат без оружия на фронте – это мишень для врага.

– Пусть это вас не беспокоит, – убеждал Володя. – Я сумею найти для себя дело, где винтовка мне не понадобится. Только бы меня направили в фронтовую воинскую часть. Хлеб я даром не буду там есть.

– Ты не обижайся, – ответил собеседник – но надо трезво смотреть на вещи.

– Если бы я не смотрел трезво на вещи, поверьте, не пришёл бы сюда.

– Понял тебя. Это, конечно, похвально! Но только не обижайся, ладно? Ответь, пожалуйста, если вдруг на фронте, скажем, приспичит. Дело естественное. Кто тебе там поможет штаны снять?

– Гитлер! – резко бросил Володя и пулей вылетел из кабинета, толкнув ногой дверь высокого начальника.

Зеболов был угнетён очередной неудачей, но надежда найти выход из тупикового положения не покидала его. Мучительно обдумывал разные варианты.

Снова зачастил в военкомат, где его уже все знали, всегда по-доброму здоровались с ним, звали его по имени, шутили и… сочувственно обещали что-нибудь придумать. Однако никто особенно не старался выполнить настойчивую просьбу симпатичного, остроумного и, несомненно, начитанного парня. Хотя, в самом деле, что здесь можно было изобрести?

Как-то в очередной раз, выйдя ни с чем из военкомата, Володя разговорился с каким-то солдатом. Стоявший у окна в одной из комнат комиссариата прибывший по своим делам майор обратил внимание на то, как солдат с вещевым мешком за спиной скрутил из обрывка газеты цигарку и, склеив края языком, вложил её в рот безрукому парню, затем поднёс к ней зажжённую спичку.

Майор задумчиво смотрел на эту печальную сценку. Рассказал об увиденном военкоматскому капитану. Тот выглянул в окно и, поняв, о ком идёт речь, поведал майору о мечте безрукого юноши отправиться на фронт.

К удивлению военкоматского работника, майор попросил позвать парня. Беседа у них была недолгой. Майор записал адрес Володи. Через несколько дней за ним приехала машина.

Ещё один, но уже долгий разговор с экскурсами в прошлое и «семейными деталями» состоялся у Зеболова с полковником в воинском штабе.

Неделю спустя Зеболов был направлен в разведшколу.

Радио постоянно сообщало о тяжёлых кровопролитных боях с противником, о стойкости советских воинов. И в то же время о том, что после упорных продолжительных боёв сдан очередной город…

Люди со слезами на глазах выстаивали у висевших на столбах громкоговорителей, дожидаясь сообщений Совинформбюро. Сведения были неутешительными. Хотя было понятно, что наши бойцы и командиры творят чудеса храбрости, а враг бросает в бой всё новые силы, подвергает бомбардировкам советские города. Дошло печальное известие об окружении Ленинграда.

От командира партизанского соединения Попудренко прибыла небольшая делегация партизан.

– Вторые сутки вас шукаем! – жаловался старший группы. – Законспирировались по всем правилам!

– Главное, что нашли! А чем можем быть полезны? – спросил гостей доктор Бронзов.

– Как раз вы нам потребны. Командир соединения просил помочь.

– Если меня, – сказал Бронзов, – то я готов. Не так ли, Антоныч?

– Нет вопросов! Если не секрет, что у вас стряслось?

– Тяжело ранен командир кавдивизиона. Наш врач хоть и знающий, но оказался в затруднении. Терапевт. А дело упирается в хирургию.

– Тогда нет вопросов, – подытожил Котельников. – Думаю, Александр Александрович постарается сделать всё необходимое. Как, Саша?

С часок попудренцы передохнули, на ходу перекусили, попрощались и вместе с доктором Бронзовым, собравшим за это время всё, что могло ему понадобиться, умчались.

В ненастную ночь в глубоком тылу немецких войск на разложенные партизанами сигнальные костры с прилетевшего самолёта был выброшен десант. Один из трёх парашютистов во время приземления вывихнул ногу, другой повис на дереве, откуда подавал сигналы бедствия криком совы. Когда парашютисту помогли спуститься на землю, он попросил отстегнуть ему лямки от застрявшей на дереве части купола. В темноте кто-то из оказавшихся рядом недовольно буркнул:

– Э, какой большой начальник! Ординарца ему подай…

Конечно, помог ему. Так и не обратив внимания на опустившегося на грешную землю.

Володя не обиделся на реплику. Напротив, поблагодарил и ногами стал собирать стропы и купол парашюта. Было не просто. Кто-то из встречавших подбежал, стал помогать, взвалил на себя скомканный парашют и спутавшиеся стропы.

Никто из партизан, принимавших десантников, так и не заметил в темноте ничего необычного в снятом с дерева парашютисте. Володя привык пустые рукава скрещивать на груди либо убирать за пазуху.

Во время пребывания на задании он, наоборот, обнажал култышки. Это вызывало удивление и сочувствие. Когда находился среди фашистов или полицаев, при необходимости издавал невнятные, глухие, как у немого, звуки. В зависимости от обстановки.

Бывали случаи, когда Володя Зеболов ходил на задание босым либо в привязанных к ногам тряпочными лентами калошах, надетых на голые ноги, в дранной одежонке. По виду он походил на калеку-юродивого. Всякий раз, когда возвращался на стоянку группы, доктор Бронзов растирал ему ноги самогоном. Володька при этом посмеивался и часто отказывался от такого лечения. К удивлению всех в группе, он был терпелив, вынослив и никто не слышал от него жалоб.

Однажды он был далеко от базы в лёгком балахоне, калошах на босую ногу. Внезапно резко похолодало. Ноги у него распухли настолько, что выпирали из калош, а кожа посинела и вспухла. С трудом он добрёл до своих, поджидавших его в условленном месте с повозкой. Но никому не сказал, что стало с ногами. Хорошо, что встречавшие его заметили неладное и сразу отправили к партизанскому фельдшеру, который очень долго возился с ногами, выражал сочувствие, в то время как больной посмеивался и шутил. Однако в любом состоянии он не забывал о главном. Прекрасно замечал незамечаемое, тонко анализировал, обобщал факты.

В отличие от других разведчиков, Владимир Зеболов корил себя за промах, если приходил к выводу, что чего-то не учёл или допустил промашку. Часто он делал это среди своих вслух и всегда с горькой усмешкой.

Бойцы десантной группы полюбили его за искренность, терпение, остроумие и отвагу. Старший лейтенант Котельников и особенно военврач Бронзов души в нём не чаяли.

Планировалась совместная работа Володи Зеболова с опытной, уже в летах, разведчицей Людмилой Николаевной Кулешовой, обосновавшейся в украинском городке Лубны. Её содействие помогало ему в работе. В свою очередь, и Володька служил своеобразным прикрытием Кулешовой.

С согласия начальника разведки партизанского соединения Ковпака подполковника Вершигоры работа вошла в фазу совместного участия в разработках ряда непростых операций. Таким образом, Володька Зеболов выполнял задание одновременно с десантниками осназа. Но на базе-стоянке группы он не появлялся. Так было предусмотрено. С ним контактировала только Кулешова. Они познакомились во время краткого пребывания последней на стоянке ковпаковского соединения в Брянских лесах, куда Котельников приходил с небольшой группой разведчиков и минёров. Попутно была установлена радиосвязь между рациями осназа и штабом Ковпака.