– На нём лежал огрызок лепёшки и стоял глиняный кувшин с остатками молока, – тихо пояснил Олег Лоран. – Молоко я попробовал: ничуть не скисло! Ясно, что кто-то его недавно пил. И остаток лепёшки тоже свежей!

– Кого на чердаке приютили? – с добродушной усмешкой обратился к старикам наблюдавший за ними со стороны взводный разведки, прозванный друзьями «Рассада». Это была кличка Рассадина.

Старушка всплеснула руками:

– То ж племянница до нас недавно приихала, – дрожащим голосом произнесла она. – Сосидские ребятки ходят до неё и там играют себе. Дети же!

– Что-сь строят, або еще чого-то роблят, – словно невзначай произнёс безобидным тоном старик-мельник. – Вот и натаскали туды усякого барахла.

– Так, видать, и есть, – шепнул командиру Француз. – Взрослый на такой постельке не уместится.

«Так оно или нет, – прикинул командир группы, – а к доктору тайник на чердаке, по всей вероятности, не имеет отношения. Одно ясно: его здесь нет, хозяева делают вид, будто понятия о нём не имеют, а время идёт. Наверное, он не приехал в этот раз. Теперь постарается воздерживаться от посещения села либо уже не будет оставаться на ночь».

Котельников предупредил хозяев, чтобы не вздумали выглядывать из дома до полного наступления рассвета и никому ни слова не говорили о появлении вооружённых людей, иначе навлекут на себя беду.

«Гости» уже было собрались уходить, как вдруг пожилая хозяйка засуетилась. Видимо, поражённая тем, что они не только никого не тронули, но и ничего не взяли, она достала большой каравай хлеба, от аромата которого у десантников слюнки потекли, и протянула его одному из бойцов:

– Возьмите.

– Нет… Благодарствуем.

– Да берите же! Чего стесняетесь? Вин з вечера ще був тёплый!

– Вы путаетесь с фашистами, – не выдержал Костя Смелов.

Старуха как держала каравай на вытянутых руках, так и застыла с ним, словно лишилась дара речи.

Десантники быстро покинули дом и, убедившись, что за дверью загремел засов, направились к огороду. Костя Смелов уходил последним. Пока он задвигал обратно калитку, у соседней изгороди зашевелились заросли бурьяна.

Не раздумывая, Костя сразу шагнул туда, направил автомат в тёмный угол и негромко, но властно окликнул:

– Кто тут? Выходи! Стрелять буду.

– То ж я… свий! – едва слышно гнусавым голосом ответил выросший как из-под земли человечек небольшого роста.

– Что ты тут делаешь?

– Я тутешний.

– А чего бродишь по ночам, когда все люди спят? – спросил подошедший Котельников.

– Да так… У хате спасу нема. Духота! Аль чую, хто-сь з огорода иде. Бачу, людин богато до сосида пишлы. Тоды, маракую, может, дофтура шукають, аба шо?

Подошедшие насторожились.

– А что, – спросил командир, – доктора знаешь?

Вместо ответа на заданный вопрос мужичок спросил:

– А вы партизаны, чи шо?

– Ты отвечай, когда тебя спрашивают. Доктора, спрашиваю, знаешь?

– А як же! У нимакив процуе у личебнице.

– Откуда знаешь?

– Да як же не знать? Уси тут знают!

– А где его можно найти?

– Известно, де – у хате! Де-ж ёму будьты?!

– Нет его там.

– Хм… З вечера був.

– А ты следишь за ним? – спросил Лобанов.

– Да нэ. Сосиди мы.

– И что, что соседи?

– Так я ж був тут до войны активист.

Котельников уловил нюанс:

– Раз был активистом и говоришь, что видел его вечером, значит, он должен быть где-то здесь!..

– Сам маракую, де вин може зараз будьты. Може пишов на сеновал? Бачьте, – указал активист на темнеющее строение. – То клуня. Там сино.

«Активист» не успел договорить. Несколько бойцов устремились к видневшемуся сараю. Никому не пришло в голову, что разыскиваемый Мороз мог ночевать на сеновале. Минуты через две-три показались бойцы, ведя кого-то в белом.

Это был доктор Мороз. Его вели в одном белье.

Видимо, ещё не уяснив, что это за люди и зачем он им понадобился, он вдруг заговорил:

– Это же сущее безобразие! Не могу же я идти в таком виде?! Чёрт знает что!

Во избежание шума разведчики вмазали ему несколько крепких затрещин:

– Замолкни, шкура. Ещё слово, и пристрелю!

Однако тот не унимался:

– Куда вы меня ведете?

– Замолкни, говорят тебе! – не выдержал мягкий по натуре, рослый десантник Саша Гибов и скрутил пленнику руки назад. – Продался фашистам и уже гавкать научился…

Доктор смолк. Очевидно, уже смекнул, у кого оказался. Но предполагал, что ночные люди пришли из-за нужды в медицинской помощи.

Мороза подвели к повозке и бесцеремонно попытались опрокинуть его в телегу. Он оказал сопротивление:

– Поаккуратнее нельзя? Перед вами человек, а не бревно! Слышите?

– Поаккуратнее?! – Гибов вновь скрутил доктору руки. – Это говоришь ты, скотина, который спасает жизни фашистам, а они потом истребляют безвинных людей?!

Мороз попытался что-то возразить, но в ответ получил мощный удар в лицо. Пошатнулся, однако устоял. Он вновь хотел что-то сказать, но последовал еще удар. И еще… Доктор свалился на землю. Но и тогда его не оставили в покое.

Особенно злобствовал боец, который совсем недавно побывал ночью в родном селе и узнал, что полицаи убили его мать, отца, двух сестрёнок. Лежавшего в постели деда шуцман прикончил ударами лопаты по голове.

Шум возле передней подводы донёсся до командира группы, и он тотчас же побежал туда. Успел, кажется, вовремя. Не останови разъярённых десантников, доктор был бы в лучшем случае изувечен.

Кто-то из партизан сказал:

– А знаешь, Антоныч, не возникни из темноты и бурьяна тот сосед-горбун, мы могли бы уйти не солоно хлебавши!

– М-да, – согласился Котельников. – Повторно мы уже не стали бы рисковать. А тот сосед горбатым был? В темноте не обратил внимания.

– Я же первым его заметил, – пояснил Костя Смелов. – Автомат уже было на него направил, хотя, конечно, не стал бы пулять… Машинально это произошло. А он с горбом. Точно!

– Хотя и основательно нас выручил, но тип неприятный. Похвастал, что в прошлом был активистом. Кто знает, скольких угробил. Не случайно там околачивался поздней ночью!

Место стоянки на временной, так называемой малой базе достигли перед самым рассветом. Подпольщики и их боевая группка располагали заблаговременно подготовленными землянками, рассчитанными на весь личный состав. Три пустовавшие землянки с охранником местного отряда уступили группе осназовцев.