Медленно и неловко иезуит встал с колен и вытянулся в полный рост.

– Я вижу, о чем вы думаете, – вы сумасшедший! – сказал доктор Дарувалла.

– Пожалуйста, вы просто злитесь из-за своего чуда, – сказал миссионер. – Я не собираюсь отнимать у вас ваше чудо. Я всего лишь пытаюсь заставить вас увидеть настоящее чудо. Главное, вы верите – не так уж глупо то, что привело вас к вере. Укус был просто спусковым крючком.

– Укус был чудом! – воскликнул доктор Дарувалла.

– Нет-нет, вот где вы ошибаетесь, – успел сказать Мартин Миллс, прежде чем под ним опрокинулся стол.

Падая, схоласт попытался ухватиться за вентилятор, но, к счастью, промахнулся.

Джентльмен в кителе Неру испытал потрясение, – когда Мартин Миллс упал, старый читатель как раз осторожно опробовал только что отремонтированное кресло. Падение стола и вскрикнувшего миссионера привело и старика в лежачее положение. Ножка кресла со свежевырезанным отверстием отвергла колесико. Пока старый читатель и иезуит возились на полу, пытаясь встать, доктор Дарувалла пытался успокоить возмущенного библиотечного работника, который пришлепал в читальный зал в своих тапочках.

– Мы уже уходим, – сказал доктор Дарувалла библиотекарю. – Здесь слишком шумно, чтобы хоть на чем-нибудь сосредоточиться!

Потный, кровоточащий и хромой миссионер последовал за Фаррухом по большой лестнице, под хмурыми взглядами статуй. Чтобы расслабиться, доктор Дарувалла напевал:

– Жизнь подражает искусству. Жизнь подражает искусству…

– Что вы там говорите? – спросил Мартин Миллс.

– Тишше! – сказал ему доктор. – Это библиотека.

– Не сердитесь на свое чудо, – сказал фанатик.

– Это было давно. Я больше не верю ни во что, – ответил Фаррух.

– Не говори так! – воскликнул миссионер.

– Тишше! – прошептал ему Фаррух.

– Да знаю я, знаю, – сказал Мартин Миллс. – Это библиотека.

Был почти полдень. Выйдя на улицу, залитую ярким солнечным светом, они не заметили такси, которое стояло у обочины. Вайнод вынужден был сам подойти к ним; карлик отвел их к машине, как слепых. Внутри «амбассадора» плакали оба маленьких пассажира. Они были уверены, что обещанный им цирк – это миф или обман.

– Нет-нет, это все взаправду, – заверил их доктор Дарувалла. – Мы на самом деле едем туда – просто самолет задерживается.

Но что Мадху или Ганеш знали о самолетах? Они наверняка еще никогда не летали; перелет будет еще одним страшным испытанием для них. А когда дети увидели, что Мартин Миллс истекает кровью, они встревожились, решив, что случилась какая-то драка.

– Только со стулом, – сказал Фаррух.

Он злился на себя, потому что в суматохе забыл зарезервировать свой любимый стол в Дамском саду. Он знал, что мистер Сетна найдет способ оскорбить его за этот промах.

Непонимание в туалете

В порядке наказания мистер Сетна посадил доктора в Дамском саду возле стола мистера и миссис Кохинор и шумной незамужней сестры миссис Кохинор. Эта женщина была столь крикливой, что даже все цветы беседки не могли приглушить ее взвизги и ржание. Вероятно, специально мистер Сетна усадил компанию доктора Даруваллы за столик в заброшенном уголке сада, где официанты либо игнорировали вас, либо просто не видели со своих постов в обеденном зале. Надломленная ветка бугенвиллеи свисала с беседки и касалась затылка и шеи доктора Даруваллы, как коготь. Хорошей новостью было то, что нынче не день китайской кухни. Мадху и Ганеш заказали вегетарианские кебабы; овощи жарились на гриле или на вертеле. Это блюдо детям было позволительно есть руками. Пока доктор надеялся, что неумение Мадху и Ганеша обращаться с ножом и вилкой останется незамеченным, мистер Сетна размышлял о том, чьи это дети.

Старый стюард заметил, что калека отпихнул свою единственную сандалию; мозоли на подошве здоровой ноги мальчика были толстыми, как у нищего. Ступня, отдавленная слоном, все еще была скрыта белым когда-то носком, который стал уже серо-коричневым, но мистер Сетна все равно догадался, что спрятанная ступня была странно сплющена, – мальчик хромал, наступая на пятку. На «плохой» ступне носок оставался в основном белым.

Что касается девочки, стюард обнаружил что-то похотливое в ее позе; к тому же мистер Сетна пришел к выводу, что Мадху никогда раньше не была в ресторане – она слишком открыто смотрела на официантов. Внуки доктора Даруваллы могли бы получше себя вести; и хотя Инспектор Дхар провозглашал в прессе, что его дети будут обязательно индийцами, эти дети не имели никакого сходства с известным актером.

Что касается самого актера, то он выглядел ужасно, подумал мистер Сетна. Возможно, он забыл наложить макияж. Инспектор Дхар выглядел бледным и невыспавшимся; на нем была возмутительно вульгарная рубашка, на брюках – кровь, и чуть ли не в одночасье он страшно отощал. Должно быть, страдал от острой диареи, решил старый стюард. Как еще можно потерять за ночь от пятнадцати до двадцати фунтов? А что у него с головой – остригли какие-то гопники или выпадают волосы? Вторая мысль мистера Сетны предполагала, что Дхар стал жертвой болезни, передающейся половым путем. В больной культуре, где актеров кино почитали как полубогов, их образ жизни был чреват такими болезнями. Это опустит ублюдка на землю, подумал мистер Сетна. А может, у Инспектора Дхара СПИД! Старый стюард испытывал сильное искушение сделать анонимный телефонный звонок в «Стардаст» или «Сайн Блиц»; наверняка любой из этих журналов-сплетников о кино заинтересуется таким слухом.

– Я бы не вышла за него замуж, даже бы если он владел ожерельем королевы и предложил мне половину! – возопила незамужняя сестра миссис Кохинор. – Я бы не вышла за него замуж, даже если бы он предложил мне весь Лондон!

Если бы ты сейчас была в самом Лондоне, тебя все равно было бы слышно здесь, подумал доктор Дарувалла. Он поковырял своего морского леща; Фаррух недоумевал, зачем он заказал это, – рыбу в клубе «Дакворт» непременно переваривали-пережаривали. Он завидовал Мартину Миллсу, глядя, как тот навалился на мясные кебабы. Мясо все время выпадало из лепешки; поскольку Мартин снял мясные котлетки с шампуров и попытался сделать бутерброд, к рукам миссионера прилип нарезанный лук. Темно-зеленый флажок листка мяты застрял между верхними передними зубами фанатика. Фаррух сказал:

– Вы могли бы заглянуть здесь в мужскую комнату, Мартин. Здесь гораздо удобнее, чем в аэропорту. – Таким образом он вежливо предлагал иезуиту взглянуть на себя в зеркало.

На протяжении всего ланча доктор Дарувалла то и дело посматривал на часы, хотя Вайнод неоднократно звонил в «Индийские авиалинии»; карлик предполагал, что отправление будет не раньше чем в конце дня. Торопиться было некуда. Доктор позвонил в свой офис лишь для того, чтобы узнать, что никаких сообщений не было. Ему был всего один звонок,