Доктор Дарувалла понимал, что невозможно провести весь день в «Тадже». Дети уже нервничали. Мадху того гляди предложит себя случайным гостям отеля, а колченогий мальчик вполне может что-нибудь украсть – скорее всего, серебряные безделушки из киоска с сувенирами. Доктор Дарувалла не без опаски оставлял детей с Мартином Миллсом, пока звонил секретарю Ранджиту на предмет поступивших сообщений. Во всяком случае, никаких сообщений он не ждал – ничего, кроме срочных субботних вызовов, но на эти выходные вызовы отменялись.

Поза девочки еще больше огорчила Фарруха; Мадху даже не то что развалилась в мягком кресле – она в нем разлеглась. Ее платье задралось чуть ли не к бедрам, и она заглядывала в глаза каждого проходящего мимо мужчины. В таком виде она, конечно, меньше всего походила на ребенка. Хуже того, от Мадху, кажется, пахло духами; для доктора Даруваллы она пахла отчасти как Дипа. (Несомненно, Вайнод позволил девочке пользоваться вещами Дипы, и Мадху понравился парфюм, который был у жены карлика.) Кроме того, доктор считал, что в «Тадже» слишком уж хорошие кондиционеры, – и в самом деле, было холодновато. В муниципальной гостинице в Джунагадхе, где доктор Дарувалла заказал для них всех места, чтобы провести ночь, не будет никакого кондиционера – только потолочные вентиляторы, – а в цирке, где дети проведут следующую ночь (и все дальнейшие ночи), будут только палатки. Никаких потолочных вентиляторов… и, вероятно, сетка от москитов будет рваной. Доктор Дарувалла чувствовал, что чем дольше они задержатся в холле «Таджа», тем тяжелее будет настроить детей на «Большой Голубой Нил».

Далее произошло самое неприятное. Мальчик-посыльный искал Инспектора Дхара, которому, видимо, поступило какое-то сообщение. Метод поиска в «Тадже» был рудиментарным; кому-то он казался странным. Посыльный топал по холлу, держа доску с колокольчиками, на которой написана мелом нужная фамилия, – медные колокольчики звенели, действуя всем, кто был в холле, на нервы своим навязчивым треньканьем. Мальчик-посыльный, полагая, что узнал Инспектора Дхара, остановился перед Мартином Миллсом и тряхнул доской с колокольчиками. На доске было написано «Мистер Дхар».

– Это не он, – сказал доктор Дарувалла мальчику, но мальчик продолжал трясти колокольчиками. – Это не он, тупица! – выкрикнул доктор. Но мальчик не был тупицей – он не собирался уходить без чаевых. Получив их, он устремился прочь, продолжая позвякивать. Фаррух был в ярости. – Уходим отсюда, – резко сказал он.

– Куда уходим? – спросила Мадху.

– В цирк? – спросил Ганеш.

– Нет, еще нет – мы просто пойдем еще куда-нибудь, – сказал доктор.

– А разве тут не удобно? – спросил миссионер.

– Слишком удобно, – ответил доктор Дарувалла.

– Вообще-то, я бы не возражал против экскурсии по Бомбею, – сказал схоластик. – Я понимаю, что вы все знакомы с городом, но, может, вы не будете против показать мне что-нибудь? Скажем, общественные сады… Мне также нравятся рынки.

Та еще идея, подумал Фаррух, таскать двойника Дхара по общественным местам. Доктор Дарувалла прикинул, что может отвезти их всех в клуб «Дакворт» на ланч. Было очевидно, что они не наткнутся на Дхара в «Тадже», потому что Джон Д. репетировал с детективом Пателом в «Оберое»; поэтому вполне вероятно, что они не столкнутся с Джоном Д. и в клубе. Что касается возможности столкнуться с Рахулом, то доктор Дарувалла был согласен еще раз взглянуть на вторую миссис Догар; он ничего такого не сделает, чтобы возбудить ее подозрения. Но для ланча в клубе «Дакворт» было еще слишком рано, и ему следовало позвонить по телефону – сделать заказ, чтобы не выводить из себя мистера Сетну.

Слишком громко для библиотеки

Вернувшись в «амбассадор», доктор попросил Вайнода отвезти их в Библиотеку Азиатского общества, что напротив Хорниман-Серкл[94]. Это был один из тех оазисов в переполненном городе, наподобие клуба «Дакворт» или Святого Игнатия, где, как надеялся доктор, двойник Дхара будет в безопасности. Доктор Дарувалла был членом Библиотеки Азиатского общества; он часто дремал в прохладных, с высокими потолками читальных залах. Большие статуи литературных гениев едва ли замечали тихие восхождения и спуски сценариста по великолепной лестнице.

– Я отвезу вас в величайшую библиотеку Бомбея, – сказал доктор Дарувалла Мартину Миллсу. – Почти миллион книг! Почти столько же библиофилов!

Тем временем доктор сказал Вайноду, чтобы тот катал детей кругами. Он также сказал карлику, что важно не выпускать детей из машины. Во всяком случае, им нравилось кататься в «амбассадоре» – разъезжать незамеченными по городу, тайно рассматривая проносящийся за окошками мир. Мадху и Ганеш раньше не ездили на такси; они смотрели на всех так, как если бы сами были невидимы – как будто допотопный «амбассадор» карлика был оборудован тонированными стеклами. Видимо, думал доктор Дарувалла, они чувствовали себя в безопасности с Вайнодом; прежде они никогда не были в безопасности.

Доктор бросил последний взгляд на лица детей, когда отъезжало такси. В тот момент они выглядели испуганными. Чего они боялись? Нельзя сказать, что они боялись остаться с карликом; Вайнода они не боялись. Нет, на их лицах Фаррух увидел выражение большей тревоги: им казалось, что цирк, куда их должны были привезти, – это всего лишь мечта и что на самом деле они никогда не выберутся из Бомбея.

«Побег из Махараштры» – внезапно осенило его, это гораздо лучшее название для фильма, чем «Рулетка с лимузинами». Но может, и нет, подумал Фаррух.

– Я очень люблю библиофилов, – говорил Мартин Миллс, когда они поднимались по лестнице.

Впервые доктор Дарувалла осознал, насколько громко говорит схоласт; фанатик был слишком громок для библиотеки.

– Здесь более восьмисот тысяч томов, – прошептал Фаррух. – Включая десять тысяч манускриптов![95]

– Я рад, что мы сейчас одни, – сказал миссионер голосом, от которого задребезжало кованое железо крытой галереи[96].

– Тишше! – прошипел доктор.

Мраморные статуи хмуро глянули на них; восемьдесят или девяносто сотрудников библиотеки уже давно приняли нахмуренный вид статуй, и доктор Дарувалла уже предвидел, что фанатик с зычным голосом вскоре получит замечание от одного из обутых в тапочки ворчунов, пробирающихся сквозь затхлые закоулки Библиотеки Азиатского общества. Чтобы избежать конфронтации, доктор направил схоласта в читальный зал, где было пусто.

Потолочный вентилятор задевал струну, с помощью которой его включали и выключали, и лишь незначительное теньканье струны о крылья вентилятора нарушало покой спертого воздуха. Пыльные книги прогибали резные полки из тика; пронумерованные картонные коробки с манускриптами покоились в книжных шкафах; широкие мягкие кресла, обтянутые кожей, окружали овальный стол, усыпанный карандашами и стопками писчей бумаги. Только одно из этих кресел было на колесиках; оно было наклонено, поскольку из четырех колесиков одно отсутствовало: это колесико, как пресс-папье, прижимало стопку бумаги.

Американский фанатик,