как бы движимый врожденным убеждением своих сограждан (которое не может не вызывать раздражения), что им все по плечу, тут же взялся починить сломанное кресло. В помещении было еще с полдюжины других кресел, в которых могли бы сидеть доктор и миссионер, и доктор Дарувалла подозревал, что кресло, утратившее одно колесико, вероятно, поддерживало свое никем не тревожимое нетрудоспособное состояние последние лет десять или двадцать; возможно, креслу был нанесен небольшой урон еще в день объявления независимости – более сорока лет назад! Но вот явился дурак, решивший починить его. Есть ли в городе хоть одно местечко, куда можно взять с собой этого идиота? – спросил себя Фаррух. Прежде чем доктор смог остановить ревнителя веры, Мартин Миллс с грохотом водрузил кресло на овальный стол.

– Пожалуйста, вы должны рассказать мне, – сказал миссионер. – Мне страшно хочется услышать историю вашего обращения. Разумеется, отец настоятель говорил мне об этом.

Это само собой, подумал доктор Дарувалла. Отец Джулиан, без сомнения, выставил новообращенного доктора в самом неприглядном свете – как обманутого и заблудшего. И вдруг, неожиданно для Фарруха, миссионер вытащил нож! Это был один из тех швейцарских армейских ножей, которые так любил Дхар, – своего рода набор самых необходимых в быту инструментов. Чем-то похожим на дырокол для кожи иезуит сверлил дыру в ножке кресла. На стол падали крошки гнилой древесины.

– Ему просто нужно новое отверстие с резьбой, – объяснил Мартин. – Не могу поверить, чтобы никто не знал, как это исправить.

– Я полагаю, что люди просто садились в другие кресла, – сказал доктор Дарувалла.

В то время как схоласт боролся с ножкой стула, этот гадкий инструментик на ноже внезапно с щелчком закрылся, аккуратно срезав кончик указательного пальца Мартина. Иезуитская кровь щедро пролилась на стопку писчей бумаги.

– Ну вот, вы порезались… – начал доктор Дарувалла.

– Ерунда, – сказал фанатик, но было видно, что кресло начинает злить божьего человека. – Я хочу услышать вашу историю. Пожалуйста. Я знаю ее начало… вы в Гоа, не так ли? Вы только что посетили святые мощи нашего Франциска Ксаверия… то, что осталось от него. И вы засыпаете, думая о той паломнице, которая откусила большой палец на ноге святого Франциска.

– Я пошел спать, вообще ни о чем не думая! – повысив голос, возразил Фаррух.

– Тссс! Это библиотека, – напомнил миссионер доктору Дарувалле.

– Я знаю, что это библиотека! – слишком громко сказал доктор, в результате чего выяснилось, что они тут не одни.

Прежде незамеченный, из-за груды рукописей появился старик, который спал в углу в кресле; это было еще одно кресло на колесиках, и старик катился в их сторону. Недовольный наездник, вызволенный из глубин сна, в которые его погрузило собственное чтение, был одет в китель, как у Неру, серый (как и его руки) от газетной пыли.

– Тише! – сказал старый читатель и затем повернул в свой угол.

– Может, нам поискать другое место, чтобы обсудить мое обращение? – шепнул Фаррух Мартину Миллсу.

– Я собираюсь починить это кресло, – ответил иезуит. Теперь, проливая кровь на кресло, стол и на стопку бумаги, Мартин Миллс засунул непокорное колесико в перевернутую ножку кресла; с помощью еще одного опасного инструмента, короткой отвертки, он изо всех сил пытался прикрепить колесико к стулу. – Итак… вы заснули… ваш разум абсолютно отключен, во всяком случае по вашим словам. И что потом?

– Мне приснилось, что я был трупом святого Франциска… – начал доктор Дарувалла.

– Телесные сны часто нас посещают, – прошептал фанатик.

– Тсссс! – подал из угла голос старик в кителе Неру.

– Мне приснилось, что сумасшедший паломник откусил мне палец! – прошипел Фаррух.

– Вы это почувствовали? – спросил Мартин.

– Конечно почувствовал! – прошипел доктор.

– Но трупы не чувствуют, не так ли? – сказал схоласт. – А, ну… так вы почувствовали укус, и что?

– Когда я проснулся, мой палец пульсировал от боли. Я не мог стоять на этой ноге, а тем более ходить! И были следы от укуса – не царапины на коже, заметьте, но настоящие следы зубов! Эти следы были реальными! Укус был реальным! – настаивал Фаррух.

– Конечно все это было реальным, – сказал миссионер. – Что-то действительно укусило вас. Что бы это могло быть?

– Я был на балконе – я был высоко! – прошипел Фаррух.

– Давайте поспокойнее, – прошептал иезуит. – Вы говорите, что этот балкон был совершенно неприступен?

– А что? Кто-то сквозь запертые двери… где спали моя жена и дети… – начал Фаррух.

– А, дети! – воскликнул Мартин Миллс. – Сколько им было лет?

– Меня не кусали собственные дети! – прошипел доктор Дарувалла.

– Дети порой кусаются, хотя бы в шутку, – заметил миссионер. – Я слышал, что у детей действительно есть такой период в жизни, когда они кусаются – когда они к этому особенно склонны.

– Полагаю, моя жена тоже могла проголодаться, – саркастически заметил Фаррух.

– А деревьев не было вокруг балкона? – спросил Мартин Миллс; теперь он истекал не только кровью, но и по́том над упрямым креслом.

– Вижу, куда вы клоните, – сказал доктор Дарувалла. – Обезьянья версия отца Джулиана. Кусающиеся обезьяны, качающиеся на ветках, – вот что вы думаете…

– Дело в том, что вы действительно были укушены, не так ли? – спросил его иезуит. – Люди испытывают смущение насчет чудес. Чудо было не в том, что вас укусили. Чудо заключается в том, что вы поверили! Ваша вера – вот чудо. Не имеет значения, что это было… нечто, вызвавшее вашу реакцию.

– То, что случилось с моим пальцем на ноге, – это было не нечто! – воскликнул доктор.

Старый читатель в кителе Неру выехал из угла в своем кресле на колесиках.

– Тишшше! – прошипел старик.

– Вы там читаете или хотите поспать? – прикрикнул доктор на старого джентльмена.

– Пожалуйста, не надо его беспокоить. Он пришел сюда раньше нас, – сказал Мартин Миллс доктору Дарувалле. – Посмотрите! – сказал схоласт старику, словно этот рассерженный читатель был ребенком. – Видите это кресло? Я починил его. Хотите попробовать?

Миссионер поставил кресло на все четыре колеса и покатал его назад и вперед. Джентльмен в кителе Неру осторожно озирал фанатика.

– Ради бога, у него есть свое кресло, – сказал Фаррух.

– Попробуйте! Попробуйте! – призывал миссионер старого читателя.

– Мне нужно найти телефон, – взмолился доктор Дарувалла, обращаясь к фанатику. – Я должен сделать заказ на ланч. И мы должны вернуться к детям – они, наверное, там уже всем надоели.

Но к своему ужасу, доктор увидел, что Мартин Миллс смотрит на потолочный вентилятор; глаз мастера привлекла неправильная струна.

– Эта струна раздражает, если вы пытаетесь читать, – сказал схоласт.

Он взобрался на овальный стол, который неохотно принял его вес.

– Вы сломаете стол, – предупредил его доктор.

– Я не сломаю стол – я думаю о том,