За такими закономерностями стояла история. Как уже отмечалось, у западноевропейских языков письменность появилась на несколько столетий раньше, чем у восточноевропейских, поскольку римляне, завоевавшие Западную Европу, принесли сюда латиницу. В Средние века в некоторых городах Восточной Европы западноевропейцы нередко составляли большинство — эти горожане чаще были немцами, но иногда евреями и другими западноевропейцами. Даже если немцы не были большинством, они представляли большинство в экономической элите — например, в Праге во времена империи Габсбургов или в Риге, Таллине и других балтийских городах в Российской империи.

Хотя большинство деревень в Восточной Европе были славянскими, существовали целые анклавы из немецких поселенцев: правители часто приглашали таких фермеров, чтобы привлечь в свои владения людей более высокой квалификации и увеличить богатство земель, которыми владели. Переселение не только принесло в Восточную Европу передовые знания и технологии, но и дало возможность местным жителям перенять некоторые культурные достижения Западной Европы.

С чисто экономической точки зрения вливание человеческого капитала в Восточную Европу способствовало расширению экономических возможностей местного населения за счет изучения немецкого языка и культуры. Однако с социальной и политической — ситуация, при которой немецкое меньшинство доминировало в деловой и профессиональной элите (в немецких семьях в Праге слуги часто были чехами и редко, если вообще бывали, — немцами), провоцировала этническое недовольство и в конечном счете вела к политическому движению за национальную самобытность. Напряженность и поляризация становились обычным явлением и в других странах, куда иммигранты принесли больше человеческого капитала, чем было у местных жителей, вследствие чего стали ощутимо более благополучными, как китайцы в Юго-Восточной Азии, ливанцы в Западной Африке, японцы в Перу, индийцы на Фиджи и многие другие.

Внутри стран некоторые группы также мигрировали из одного региона в другой, принося с собой экономические выгоды, но при этом вызывая недовольство местных жителей своими высокими экономическими достижениями. С чисто экономической точки зрения такие социальные конфликты (а некоторые из них обернулись трагедиями) — это осложняющие факторы, которые мешают расам, регионам и странам демонстрировать подобные результаты или хотя бы сходную систему неравенства.

Лидеры и выразители интересов отстающих групп часто склонны винить в своем отставании других людей, иногда считая необоснованными даже стандарты, установленные для поступления в учебные заведения или для приема на работу. Эту точку зрения выразили как представитель одного местного народа в Индии, который спросил: «Разве мы не имеем права на работу только потому, что у нас нет достаточной квалификации?», так и один нигериец, осудивший «тиранию навыков». Похожая политическая реакция на разницу в достижениях наблюдалась и в других странах: немецкое меньшинство обвинялось в отставании латышей в Латвии или чехов в Богемии в XIX веке, фиджийцы инкриминировали то же самое индийцам, а жители многих стран Юго-Восточной Азии были склонны взваливать вину на китайское меньшинство[125]. Иными словами, этнические лидеры часто настраивали свой народ против тех культур, которые могли бы помочь ему в прогрессе, и тратили энергию на противостояние как самим культурам, так и людям, которые пользовались их преимуществами. Со стороны лидеров такие действия не всегда были иррациональными: демонстрация позиции «мы против них» способствовала их карьере, даже если наносила ущерб экономическим интересам людей, которых они вели за собой. Такая модель была обычным делом в разные времена и на различных территориях всех континентов.

В XVIII веке выдающийся философ Дэвид Юм призывал своих соотечественников-шотландцев изучать ради собственной пользы английский язык, но его призыв был скорее исключением, чем правилом. Сделав это, шотландцы быстро добились прогресса во многих областях, в итоге даже превзойдя англичан в медицине и инженерии, что тоже скорее было исключением.

Еще один пример исключения показали японцы в XIX веке. После окончания изоляции они открыто признали свое отставание от западных стран и стали привлекать профессионалов из Европы и Америки, чтобы внедрить у себя западные технологии. В XX веке Япония догнала Запад в одних областях и превзошла в других. Но еще в 1853 году, когда военно-морской флот коммодора Мэтью Перри вынудил их открыть свою страну для внешнего мира, отсталость местных жителей проявлялась в их реакции на поезд, привезенный Перри в качестве подарка.

Из-за технологической отсталости Япония начала массовый импорт европейских и американских технологий и инженеров, а также приступила к изучению английского языка, чтобы напрямую знакомиться с наукой и технологиями Запада. Сначала медленно, но все быстрее по мере накопления опыта в следующем столетии японцы вышли на передовые рубежи во многих областях, и теперь их поезда превосходят все, что могут сделать Соединенные Штаты.

Будучи страной с населением, практически полностью принадлежащим одной расе, не проигрывавшей войн до 1945 года, у Японии XIX века не было оснований винить в своем отставании других. Ее руководители и не пытались. И снова нужно отметить, что Япония и Шотландия были в этом исключениями, как был исключением и их впечатляющий экономический прогресс. Обе страны отличались скудными природными ресурсами и в течение предыдущих столетий отставали в развитии. В отличие от других стран, ни у первой, ни у второй не имелось географических предпосылок для начала промышленной революции. Однако, приобретя знания об успехах, достигнутых другими людьми, которые жили в более удачных условиях, они сумели преодолеть изъяны собственной среды и выйти на передний план технических достижений.

Нации, более развитые в культурном и экономическом отношении, вовсе не обязательно развиты в военном, поэтому их благоденствие и породившую их культуру под силу уничтожить народам с более сильной армией, пусть даже в остальном они будут ниже по развитию. Когда вторгшиеся варвары уничтожили Римскую империю, они разрушили большую часть институтов, сохранявших римскую культуру, и в результате народы бывшей Римской империи экономически и технологически жили ниже того уровня, который был доступен их предкам при правлении римлян.

Рукотворные предметы из средневековой Европы доказывают, что их качество значительно ухудшилось по сравнению с римскими временами. За столетия после ухода римлян в Британии даже у знати стало редкостью или вообще исчезло центральное отопление, которое появилось при империи.

В средневековых городах Европы, включая сам Рим, было гораздо меньше населения, которое пользовалось меньшими удобствами по сравнению с римскими временами. Еще в начале XIX века ни в одном европейском городе не было такого надежного водоснабжения, которое имелось во многих древнеримских городах больше тысячи лет назад. История не всегда развивается по восходящей. Иногда регресс бывает глубоким и продолжительным.