Увы, до момента, когда из этой «мозаики» выпадут алеуты Аляски, оставалось уже менее года.

ГРАЖДАНСКАЯ война в США закончилась. Целостность Федерации была сохранена. Рабовладельческий сельскохозяйственный Юг уступил, победа осталась за промышленным Севером. А этим, кроме прочего, обеспечивалось то, что было предопределено Соединённым Штатам их долгосрочными наднациональными покровителями, то есть бурное промышленное развитие, без которого США не могли выйти в мировые лидеры.

Теперь можно было вернуться к вопросу об «уступке» в пользу США Русской Америки… Или, иными словами, — к вопросу о резком изменении перспективной тихоокеанской ситуации в пользу янки и, соответственно, о лишении России серьёзных перспектив в этой части планеты. Ведь суть проблемы продажи заключалась именно в этом — что бы в то время и позднее ни говорили ангажированные газеты, политики и историки! Собственно, умные русские люди это понимали в реальном масштабе времени — вспомним хотя бы отчёт Головина!

Возможность детально познакомиться с Аляской янки получили не только по отчётам двух русских ревизоров, но и непосредственно. Дело в том, что ещё во время Крымской войны возникла идея прокладки трансконтинентального русско-американского телеграфа из США в Европу через британскую Канаду, русскую Аляску, Берингов пролив и Сибирь.

Проблема трансконтинентальной связи тогда оказывалась в тупике — первые подводные кабели, проложенные по дну Атлантического океана, были ненадёжны, отказывали, рвались, укладка их стоила дорого, а сигнал на больших расстояниях искажался до неузнаваемости. И американский предприниматель П.М. Коллинз пришёл к разумной идее минимизации подводного участка, а это было возможно лишь при варианте Берингова пролива. Работы начались в 1863 году американской «Компанией западных соединённых телеграфов» при участии РАК.

Проект, о котором сейчас знают мало, был поставлен на серьёзную основу, и американцами было вложено в него около трёх миллионов долларов — сумма для тогдашнего коммерческого проекта огромная. Ещё осенью 1866 года строилась соединительная линия от Николаевска-на-Амуре до Верхнеудинска: прорубались просеки, устанавливались столбы, на Амур были завезены материалы и оборудование…

И вдруг всё отменилось почти мгновенно! Летом 1866 года другому американскому предпринимателю — С. Филду удалось успешно проложить подводный трансатлантический кабель длиной 5100 километров и обеспечить неискажённую передачу сигнала. И 28 февраля 1867 года в Санкт-Петербурге получили сообщение президента «Компании соединённых западных телеграфов» Дж. Уэда «о прекращении работы по российско-американскому телеграфу».

Всё же в ходе проектно-изыскательских работ американская экспедиция на законных основаниях исследовала бассейн Юкона. Тогда и было окончательно установлено тождество русского Квикпака и британского канадского Юкона. Русский креол Иван Лукин поднялся по Квикпаку до русско-английской (была когда-то и такая!) границы, а американские геологи во главе с Робертом Кенникотом составили карту бассейна будущей «золотой» реки. Тогда же янки собрали обильную информацию по всей Аляске: пушные и рыбные богатства, леса, климат…

Драмы и трагедии последней классической «золотой лихорадки» XIX века на «джек-лондоновском» и «чарли-чаплиновском» Клондайке разыгрались на канадской территории, однако и бывшая русская Аляска её объектом стала тоже. Впрочем, это было значительно позднее — на излёте позапрошлого века. В то же время задолго до всяких «лихорадок» при бесстрастно ледяном анализе становилась понятной истинная цена стратегического значения зоны Аляски. И это значение заключалось для Америки даже не в месте Аляски в проблеме обеспечения будущего могущества США — важнее было исключить русский американский фактор из геополитических перспектив России. Территориальное присутствие России в Америке делало эти перспективы убедительными и привлекательными, поэтому не столько усиление мощи США, сколько лишение потенциала мощи России двигало организаторами «роковой сделки» в первую очередь… Обладание Аляской, Алеутами, архипелагом Александра на историческую судьбу США особого влияния оказать не могло. Зато обладание «Аляской» (или её утрата со всем прочим) в огромной мере влияло на историческую судьбу России. А тем самым — на общий облик будущего мира ХХ века и последующих веков. Мир, где у России по-прежнему была бы Русская Америка, и мир, где Россия лишалась Русской Америки, были двумя принципиально разными мирами, и лишь второй вариант устраивал США и те наднациональные силы, которые патронировали США.

Вот почему, несмотря на вполне определённое, казалось бы, решение Государственного совета, идея продажи Русской Америки была не похоронена, а лишь временно отложена. Подспудная, закулисная, тайная работа по её продвижению не только не затихла, но набирала и набирала обороты. И всё более активно тут действовал российский посланник в США Эдуард Стекль…

РОДИВШИЙСЯ в 1804 году Стекль был, конечно, фигурой тёмной. Даже точная дата смерти этого кавалера русско-польского ордена Белого Орла, тайного советника, барона — под сомнением. «Не ранее 1874 года» — сообщал в 1997 году «Словарь американской истории» под редакцией академика А.А. Фурсенко. И — всё. По другим данным, Стекль скончался в Париже в 1892 году на 88-м году жизни. Академик Болховитинов, сообщивший последние сведения в 1999 году со ссылкой на американский источник 1990 года, в 1990 году этого, во всяком случае, не знал, поскольку завершил свою монографию 1990 года о «продаже Аляски» так: «Дальнейшая (после продажи. — С.К.) судьба Э.А. Стекля остаётся пока неизвестной». Но вряд ли биографы Стекля могут похвалиться прояснением и вообще всей биографии барона.

Его видимая биография начинается с тридцати пяти лет, с 1839 года, когда он начинает служить в представительстве России в США. Посланником в это время был Александр Бодиско — сын директора «Московского ассигнационного банка» и, как утверждает постсоветский «Словарь американской истории», «представитель дворянского рода, основоположником к-рого является голл. мор. офицер, по приглашению Петра I поступивш. в 1697 на службу в рус. флот».

Несмотря на столь вроде бы почётную родословную, отец Бодиско получил дворянство лишь в… 1803 году. Сын же, родившись в 1786 году, неполных тринадцати (!) лет был записан титулярным юнкером в Коллегию иностранных дел уже в 1799 году. Ассигнации — они везде ассигнации, а уж если в ход идёт серебро, а то и золото, то можно не только в юнкеры, но и в камер-юнкеры выйти, в каковые Александр Бодиско был пожалован 13 августа 1818 года с назначением советником посольства в Стокгольм. С 5 февраля 1824 года Бодиско-сын — уже камергер двора.

Долгое время он вращался в сфере скандинавских дел, состоял при генерале фон Сухтелене, ездил дипломатическим курьером к Александру I, был осыпаем дождём наград… А 16 марта (русского стиля) 1837 года Бодиско получил пост «чрезвычайного посланника и полномочного министра при Северо-Американских Соединённых Штатах», на котором и пробыл до своей смерти, последовавшей в США 23 января (нового стиля) 1854 года.

Фигура якобы потомка петровского «мор. офицера» тоже ждёт своего исследователя, поскольку Александр Андреевич (надо же — двойной тёзка Баранова!) Бодиско тоже не очень-то ясен. Так, например, в 1840 году он становится тайным советником и примерно в то же время… женится на американке. Это не запрещается, конечно, даже если тебе пятьдесят четыре года, но Бодиско стал ещё и последователем епископальной церкви. Тоже не запрещается, но смена вероисповедания действующим дипломатическим представителем православной державы в стране пребывания несколько странна. Однако и это сходит ему с рук.