ЧАСТЬ последней обширной цитаты из отчёта Головина — о подлинной цене «дружественности» Америки к России — приводилась в 1-й главе этой книги, которая начиналась с описания прихода русских эскадр Лесовского и Попова в нерусскую Америку для дружественных — вот тут уж без кавычек — американцам-федералам российских военных демонстраций.

Напомню, что вскоре после прихода эскадры адмирала Лесовского в «атлантический» Нью-Йорк 24 сентября 1864 года в гавани тихоокеанского Сан-Франциско стал на якорь отряд судов Тихого океана под флагом адмирала Попова, пришедший из Владивостока.

Когда Павел Головин со своим коллегой отправлялся весной 1860 года в русские владения в Америке, Владивостока ещё не было не то что на картах, но и вообще в природе. Только 20 июня 1860 года в хорошо укрытую бухту Золотой Рог в заливе Петра Великого вошёл закупленный в своё время в США капитан-лейтенантом Кроуном военный транспорт «Маньчжур» под командой капитан-лейтенанта А.К. Шефнера. И с него на западный берег бухты высадились 40 солдат третьей роты 4-го Восточно-сибирского батальона во главе с прапорщиком Н.В. Комаровым. Они выполняли приказ Н.Н. Муравьёва-Амурского об основании военного поста Владивосток.

К зиме были готовы две казармы, кухня, дом для офицеров, баня и мастерская с кузницей. На зимовку пришёл корвет «Гридень» под командой капитан-лейтенанта Г.Х. Егершельда. А в 1864 году Попов уже привёл в Сан-Франциско из Владивостока (переименованного в порт) отряд из корветов «Богатырь», «Калевала», «Рында» и клиперов «Абрек» и «Гайдамак»…

Как видим, были у нас на Тихом океане к середине 1860-х годов пусть и не такие уж великие, но вполне реальные силы. П.Н. Головин в своём отчете отмечал, что систематическое плавание русских военных кораблей у берегов русских американских владений произвело бы необходимый эффект и «одно появление военных судов наших в Гонолулу и в Сан-Франциско, где обыкновенно снаряжаются китоловы и контрабандисты», отрезвит всех желающих поживиться на даровщинку в Русской Америке…

И вот русские военные суда в Сан-Франциско появились, но — для чего? Они ведь появились там не в рамках такого грозного «визита дружбы», когда гости ведут себя с хозяевами в чисто официальной манере сдержанной холодности, потому что особо улыбаться хозяевам причин нет. Отряд Попова пришёл в упущенный двумя российскими монархами подряд залив Сан-Франциско с широчайшей русской улыбкой под доброжелательно сдвинутыми козырьками офицерских фуражек… В подобной атмосфере, заданной указаниями и политикой Петербурга, как-то неловко было поднимать вопросы о разбое в русских водах американских китобойных судов, «дружественно» расцвеченных в порту Сан-Франциско в честь «этих милых русских»…

В коллективной монографии «История внешней политики и дипломатии США. 1775–1877», выпущенной в свет «болховитиновской» командой в 1994 году, академик Болховитинов пишет о том времени: «И в Вашингтоне, и в Петербурге понимали, что у обеих держав общий соперник — Великобритания. Именно поэтому русско-американские отношения, несмотря на противоречия и различия в политических системах, все эти годы продолжали оставаться благожелательными. Всю выгоду таких отношений США ощутили уже позднее, во время Гражданской войны 1861–1865 годов, когда позиция России стала важным фактором, противодействовавшим попыткам иностранного вмешательства в конфликт между Севером и Югом (жирный курсив мой. — С.К.)».

В одной этой констатации содержатся два разоблачения: во-первых, саморазоблачение Болховитинова как системного клиента современных США и, во-вторых, невольное разоблачение Болховитиновым антинациональности внешней политики администрации Александра II. Реально Англия не являлась опасным соперником России в вопросах, для России жизненно важных, а при этом любое вмешательство России в конфликт США и Англии в 1860-е годы на стороне США было для России, испытывающей всё более наглое давление США на Тихом океане, актом внешнеполитической глупости. А для правящей элиты России такая политика оказывалась актом государственной измены!

Чем дольше длилась бы в США гражданская смута, чем более Америка увязала бы в ней, и чем активнее и разрушительнее для США было бы «иностранное вмешательство в конфликт между Севером и Югом», тем проще было бы для России хотя бы теперь обеспечить себе выгодную и нужную ей линию на Тихом океане. Для того чтобы это понять, не надо быть академиком, для этого достаточно быть патриотом, а не получателем заокеанских «научных» грантов.

ПОЖАЛУЙ, на таком моменте, как Гражданская война 1861–1865 годов в США, надо остановиться более подробно и отдельно, соотнося эту тему с темой Русской Америки. Начну же с несколько более ранних времён…

В период Крымской войны — в апреле 1854 года — государственный секретарь Уильям Лернд Марси предложил Стеклю заключить морскую конвенцию на принципах: 1) «флаг покрывает товар», то есть груз воюющей страны на борту судна нейтральной державы не подлежит захвату; и 2) «нейтральная собственность на борту корабля воюющей державы не конфискуется», за исключением военной контрабанды. Стекль сообщил об этом Нессельроде.

В то же время Марси в инструкциях посланнику США в Петербурге Томасу Харту Сеймуру отмечал, что идеи предлагаемой России конвенции «станут постоянными принципами международного права». И никто и словом не заикнулся, что Марси всего лишь предлагает восстановить тот принцип «вооружённого нейтралитета», который был предложен екатерининской Россией в ходе войны за независимость США в 1775–1783 годах. Этот принцип уже тогда был признан всеми и очень помог США.

Можно понять «забывчивость» Марси, но то, что ни Нессельроде, ни Стекль не указали янки на давний российский приоритет, доказывает одно из двух: или шефу российского МИДа и посланнику России в США было глубоко плевать на русские дипломатические приоритеты, или они просто не знали о них. Впрочем, скорее всего, имело место и одно, и другое. Так или иначе, 10(22) июля 1854 года конвенция была подписана, хотя серьёзного значения для России она не имела — в то время и тем более к концу XIX века внешнеторговый оборот России и США был невелик. Основными торговыми партнёрами России оставались по-прежнему Германия, Великобритания и Франция — до 60 % от общего объёма торговли, а США находились лишь в конце первой десятки.

Бурный промышленный рост США был уже недалёк, но в начале 1860-х годов страну раздирали чисто внутренние противоречия. Они были чреваты для США весьма неопределённым будущим и ослабляли США как фигуру мировой жизни и политики. После победы на выборах президента Авраама Линкольна южные рабовладельческие штаты, составлявшие 40 % территории США, прибегли к сецессии. В Древнем Риме сецессией (от лат. secedo — «ухожу») назывался демонстративный уход плебеев, протестующих против политики патрициев, за черту города на Священную гору. В результате Рим оказывался без защиты. В случае же США сецессия означала уход из единого государства части несогласных штатов. 4 февраля 1861 года Конвент отделившихся штатов провозгласил свою Конфедерацию. Единство США оказалось под вопросом, зато неизбежность близкой гражданской войны ни у кого не вызывала сомнения.