– Ну вот. А нам надоело сотни лет робко опускать глаза,понимаете ли. Вы очень мило смущаетесь.

– Это понятно, – сказал Панарин, – мы ведьвсе тут анахореты в какой-то мере.

– Теперь вы пытаетесь смутить меня откровенностью?

– Может быть. Открытость – тоже вид нападения.

– И не боитесь чересчур открыться?

– Нет, – сказал Панарин. – На мойпровинциальный взгляд, мужчинам это не вредит, только женщине тайна придаеточарование.

– Намекаете, что потупленные глаза мне все же большепойдут?

– Всего лишь делюсь мыслями, – он взглянул начасы. – Простите, Марина…

– Да-да, – она чутко уловила момент иперестроилась. – Торопитесь? Ждете Каратыгина, надо полагать? А он ужездесь, прилетел на «Малабаре». Я с ним вместе прилетела час назад.

– Вот оно что…

– Ну да, «Малабар» шел вне расписания, и места на нембыли. Но кто отказал бы мне, даже не будь мест?

– Будете здесь снимать?

– Буду, – сказала Марина. – И должна сразупредупредить – фильм я буду снимать, глядя с той же точки зрения, что иКаратыгин.

– А я-то, дурак, обрадовался… – сказал Панарин.

– И я сразу потеряла половину очарования? Вот видите,мы достигли идеального состояния равноправия – вы видите во мне не женщину, апротивника ваших начинаний. Наступили идеальные условия для работы, мы видимдруг в друге лишь деловых партнеров.

– С Каратыгиным у вас тоже чисто деловое партнерство?

Она стала еще красивее, побледнев от гнева. Потом встала.Панарин тоже поднялся, нарочито лениво, и они стояли, меряя друг другавзглядами, – Марина кипела, Панарин философски ожидал пощечины. Особенноон себя не корил за вырвавшуюся шпильку – он никогда не был хамом, но последниенеудачи порой провоцировали такие вот срывы, в общем-то, происходившие отзлости и бессилия.

– Следовало бы влепить вам по физиономии за такоемальчишество. (Она была явно моложе Панарина). Хотя какое это мальчишество –сознательное оскорбление, верно? Разозлишься поневоле, когда прибудут сразу двакрупных недруга Проекта… Вот видите, я права. – Она подняла руку, взялаПанарина за лацкан форменной куртки и продолжала суше: – Если вас так ужэто волнует, с Каратыгиным у меня чисто деловое партнерство. Но даже если бы всеобстояло иначе, разве вы выглядели бы лучше? Снерг – ваш горячий сторонник, иваш ответный ход может предвидеть человек без семи пядей во лбу – вы егопопросите о контрфильме. Если уже не попросили.

– Не успел, – сказал Панарин. – Но попрошуобязательно.

– Вот видите. Вы можете сказать, что Снерг – вашсторонник, и это-де все извиняет. Никакой меркантильности, видите ли. Ну, а я,следовательно, не могу иметь собственного мнения, могу быть только подругойКаратыгина, которую он попросил о содействии? – в ее голосе звучалоискреннее недоумение. – Тим, ну почему вы решили, что все население Землисостоит из ваших горячих сторонников? Ведь противников не так уж мало, вы этознаете, но предпочитаете лелеять иллюзии…

– Но…

– Ну да, вы сейчас начнете говорить о прогрессе, незнающем тупиков. Не надо, Тим, правда. Друг друга мы все равно не переубедим.Но найдите смелость признать меня убежденным противником, а не сумасброднойкрасоткой, захотевшей помочь приятелю, и я вам прощу оскорбление. Ведьоскорбили?

– Да, – сказал Панарин. – Прошу прощения, я…

– Фанатик вы, вот вы кто. Ладно, прощаю. – Онаотпустила лацкан и улыбнулась вполне дружелюбно. – Отомщу я вампо-другому, уже как женщина, возьму вот и заставлю влюбиться в меня. А самабуду холодна как мрамор. Или вакуум. Я улыбаюсь чарующе?

– Вообще-то да, – сказал Панарин. – Лучше бы,конечно, на вашем месте был мужчина. Скажите, а то, что вы женщина, всегдапомогает в работе или иногда мешает?

– Иногда и мешает, – безмятежно призналасьМарина. – Например, мне заведомо труднее будет попасть на борт корабля,когда вы снова начнете ломиться в закрытую дверь.

– Без сомнения.

– Но ведь половина инженеров-испытателей у вас –девушки?

– Это – их работа.

– А я, следовательно, валяю дурака? Нет, правы вы свашим подсознанием – глубоко въелось…

– Но ведь экспериментальные полеты уже снимали.

– Господи, разве только у вас есть своя этика? Кто этопри подготовке крайне ответственного материала пользуется чужими кадрами?Неужели Снерг вам никогда не объяснял азов?

– Он мало говорит о работе, – сказалПанарин. – Как и мы вне обычного круга. Да и все остальные, я думаю.Хорошо, летаете, снимаете где угодно, уж если Снерг мне что-то и объяснилнасчет азов, так это то, что любого из вас не остановишь, если вам приспичит…

– И правильно объяснил. Святая истина. Вы мненравитесь, заместитель по летным вопросам. Сказать, за что? В вас наличествуетименно та смесь мужественности и беззащитности, что нравится женщинам. В нужнойпропорции. Но это не означает, что, узнав о своем привлекательном качестве, выполучите преимущества. Потому что преимуществами вы не сумеете воспользоваться.

– Уверены?

– Уверена. В своей работе вы, безусловно, умеетеруководить, подчинять других, вы бесспорный лидер. Но весь заряд лидерства выотдаете работе, а в личной жизни неосознанно стремитесь оставить главенствующуюроль за женщиной. Этим и руководствуетесь, сами того не понимая.

– А вы?

– А я – женщина, – сказала Марина. – Откуда язнаю, чем завтра буду руководствоваться? Понятно, речь идет не о работе.

– Н-да…

– Знаю, что вы думаете. «Ну и особа… Взбалмошна, ноумна». Что ж, в какой-то мере это полностью соответствует истине, так что я ине думаю обижаться. – Марина взяла Панарина под руку. – Пойдемте? Ввиде компенсации за все связанные с моим появлением здесь неудобства поднимуваш авторитет в глазах подчиненных. Больше станут уважать, увидев под руку стакой красавицей.

– Лучше бы прилетел Дилов, он тоже противник Проекта,но он лысый бородач… – искренне вздохнул Панарин.

– Ну и было бы похоже на шахматную партию междукомпьютерами. А так будет просто жизнь – очень сложная вещь, как вы, можетбыть, слышали. – Она подтолкнула Панарина к двери. – Идемте,совещание скоро начнется. По дороге рассказывайте что-нибудь веселое, а я будусмотреть на вас снизу вверх очарованными глазами.

– Знаете, какая самая любимая моя книга? – спросилПанарин. – «Одиночество в Магеллановом Облаке».

– Никогда не слышала.

– «Космическая опера» столетней давности.Очаровательную героиню высадили на астероид, да так там и оставили.

– Я вас тоже ужасно люблю, – нежно улыбнулась емуМарина, глядя на него снизу вверх очарованными глазами. – Но доМагелланова Облака ужасно далеко, когда-то вы еще туда доберетесь…