А что, если это свои? Хоть та же Лэйн или дэ Руж. Может ли эта чёрная феминистка отмахнуть кому-то черепушку? Он невольно коснулся собственной шеи и сглотнул. Перспектива так себе. К префекту и его адъютанту не подкопаешься просто так. Долгожителям многое спускают.

Дэ Руж, к примеру, единственная сидит на своей должности бессрочно и не сменяется уже которое десятилетие. В других полисах такого никогда не наблюдалось. Кэйт не спорил. До недавнего времени в Леополисе соблюдался порядок, жаловаться было не на что. Хотя имелось одно «но»: Клэр дышала в затылок каждому. Она меняла неугодных людей как перчатки, тасуя и перетасовывая, пока не добивалась идеального послушания. Всегда брала на должности мужчин и мяла своим каблуком с особым упорством.

Нравилось? Нет. Кэйт прибыл под её руководство совсем недавно, всего полгода назад. Но ощутил давление в полной мере. Теперь же непонятно куда и податься. Застрял.

Внимательно перелистав книгу, Свон отправил её назад на полку и нахмурился. Увиденное оказалось исторической сводкой столетней давности. Тема — «Экологические войны и Перелом». Все триста страниц отпечатались в его памяти так, словно он учил их не одну неделю. Теперь же полученная информация медленно переваривалась мозгом. Чисто на автомате он сравнивал ее с остальными сводками об этом периоде. Разнилось многое, и это слегка озадачивало. Сменилось только два правителя, а уже столько несоответствий в основных моментах прошлого. Подмена истории, политика.

Чему же будут учить ещё через сто лет? Потянул следующий томик и невольно нахмурился, увидев дату. Эта книга оказалась намного старше и, похоже, была мемуарами…

Кэйт Свон оглянулся и присел за рабочий стол. Осторожно раскрыл книгу перед собой. Мемуары он копировать не любил. Их хотелось читать и думать. Вклинивая в свою идеальную память собственные соображения по мере прочтения.

Образ величественных городов раскрывался перед его внимательными глазами. Война дышала гарью и болью. Чужая жизнь проживалась как своя собственная, и казалось, нет ничего, кроме ужасов, наблюдаемых обычным немодифицированным человеком. Первые генетические опыты уже вошли в обиход. Сеть интернет начинала сбоить в работе. А юные уродцы наполнили человеческие армии.

Автор так и писал, словно выплёвывал: «Уродец».

Человеческий уродец был сильнее андроида. Он обладал той гибкостью ума, которой не могла похвастаться даже самая сильная самообучающаяся система. Уродцы плодились и порождали ещё большие уродства. Телепатия, внушение, телекинез, пирокинез… Это была малая часть того, что влилось в экологическую войну и рассекло историю пресловутым Переломом…

Результаты его перерабатывали даже сейчас, уничтожая остовы городов один за другим, перебирая их по кирпичику и вытаскивая всё ценное, что могло ещё сослужить службу. Человечество уже давно ничего не создавало, только перерабатывало, живя муравейниками на оставленных предками свалках.

Уродец…

ГМО — так говорили теперь. Мозг человека вышел за пределы своих пяти процентов работы. Люди наконец задумались о чём-то еще, кроме своих прихотей. Кэйт Свон сам был генно-модифицированным. Никто не спрашивал, хочет он того или нет. Каждый второй ребёнок семьи должен послужить обществу. Каждая чета должна дать как минимум двоих детей. Исключением были союзы, созданные самими ГМО. Их дети, если таковые выживали, вливались в общество как люди с улучшенным геномом. Они не носили ошейников и были полноправны, как и классические хомо сапиенс. Единственное, что было под запретом для обладателей улучшенного генома, — модификация. Впрочем, это их не пугало, взамен у них было право на семью… Которого не имелось у модифицированных. Детдома стали обиталищами «уродцев». Кто-то блистал разумом, кто-то сжигал сам себя. Кому-то отрывал голову ошейник… Каким будет результат улучшенного генома, не каждый мастер скажет. Всегда имелись нюансы и казусы.

Кэйт не любил вспоминать время, проведённое в детдоме. Но любил книги, которые стали ему семьёй. Печатные издания он ценил, особенно старые. И, надо признать, библиотека Марты Лэйн внушила ему благоговение. Это было интереснее обещанного секса с улучшенной бессмертной лысой молью…

Вот только, когда Марта улыбалась, о том, что она лысая, почти не думалось. Сейчас, отвлекаясь от чужих мемуаров, Кэти Свон осознавал, что, похоже, опять находился под внушением. И это заставляло искать пути противодействия. Нырять в ресурсы собственного организма и раз за разом перетасовывать свои возможности в надежде найти хоть что-то, способное заблокировать его разум.

Увы, его безграничная память и скорость обработки информации были единственным, что он мог ей противопоставить. Сила в деталях. Сколь бы внушение Марты ни было незаметным, пока её нет рядом, он может думать свободно и прогнозировать, влиять.

* * *

Ощущение беды, словно маячок, запульсировало в голове, заставляя подпрыгнуть с кровати. Отерев вспотевшие ладони о больничный пододеяльник, Райго нервно сглотнул, прислушиваясь к собственным ощущениям. Казалось бы, ничего непривычного в чувстве нет. Вот только… он сам не заметил, как побежал вдоль коридора в поисках лестницы.

Пульсация в висках усиливалось, а ноги несли его всё быстрей, заставляя перепрыгивать ступеньки по несколько штук. Давно такого не было. Словно не Райго управлял своим телом, а кто-то другой дёргал за нитки, заставляя двигаться в непривычном диком темпе.

Запах гари ударил по осязанию не сразу, а пришёл вместе с осознанием происходящего.

Это пожар. И в эпицентре не кто иной, как Тарис Лаен. Только этого не хватало.

Дверь его палаты вздрагивала от ритмичных ударов — слишком медленных и непривычно слабых. Это не было похоже на модифицированного.

Его не зря поместили именно в эту палату. Система защиты здесь была отменная и иначе как извне дверь попросту не открыть.

Скривившись, Райго поддёрнул рукав выданной ему ранее слишком большой пижамы и коснулся рукой электронного замка-сканера.

На экране мигнуло привычное: «Высший приоритет. Подтверждаю». Толстая бронированная дверь моментально отъехала в сторону. В коридор хлынули ядовитые клубы дыма, а вместе с ними вылетел и сам Лаен. Смачно впечатавшись в стену, он изувеченной обожжённой грудой сполз на пол.

— Эй, ты живой? — Райго взволнованно склонился над ним, пытаясь оценить состояние парня. Откровенно мешал дым, пёкший лёгкие. Однако Иссиа не задыхался, словно угарный газ был лишь лёгким раздражителем, не требующим особого внимания.

Тарис выглядел неважно. Кожа пошла волдырями и чёрными обугленными пятнами, остатки одежды тлели. Волос и тех не было, словно его обрили заживо, не забыв при этом снять слой кожи. Только яркие синие глаза с тенью удивления и узнавания смотрели в упор. Впрочем, это в манере Тариса, регенерировать что-то одно… На что-то ещё его никогда не хватало.

— Живой, — сам себе ответил Иссиа и плюхнулся рядом на пол, касаясь ладонью обожжённой щеки Лаена. — Всё позади, активируйся.