машин полиции на хвосте, становясь по пути этакими эталонами «семейных ценностей». Но Лу Джин, задуманная Спилбергом и сыгранная на удивление жестко обычно такой милой Голди Хоун, далека от идеала материнства. Она скорее представляет собой социопатическую версию «маленькой девочки, которая так и не выросла из своих ползунков»7.

Спилберг, вступивший в период «во всем виновата мать», закрутил заметку на свой лад. В газете писали о том, что похищение задумал муж, а жена едва упоминалась. Теперь же это мать, которая является движущей силой. В шокирующей развязке эта женщина, которая неспособна к сопереживанию или прозрению, отправляет своего мужа на смерть, и скорбят тут только полицейские.

Критики отметили тему ненормального материнства и проявление женоненавистничества. Хотя последнее слово не совсем точно, поскольку оно слишком широкое в данном случае, всеобъемлющее. Спилберг редко проявляет ненависть к женщинам – это, скорее, разные оттенки страха и недоверия. В данном случае режиссером просто была гипертрофирована вседозволенность Леи, которая при определенных обстоятельствах может выйти из-под контроля и превратить материнскую любовь в разрушающую силу, ничего общего с любовью к своему ребенку не имеющую.

«Уолт Дисней заменил мне образ родителей», – рассказывал Спилберг интервьюеру; это важное примечание (если оно действительно когда-либо имело место быть), поскольку родители в фильмах Диснея обычно отсутствуют или вовсе погибают8. Но эмоциональный и моральный урок Диснея состоит в том, что родители могут отсутствовать, но при этом они никогда не бывают плохими, а союз матери и ребенка – вещь абсолютно необходимая. Главный герой «Экспресса» – женщина, настолько непригодная для материнства, что когда мы узнаем из любезно предложенного послесловия, что Лу Джин убедила попечительский совет в своей способности заботиться о маленьком Лэнгстоне, мы чувствуем ужас, а не облегчение.

Первым нетривиальным решением было выбрать Голди Хоун, симпатичную дурочку, на роль визжащей гарпии. Спилбергу нужна была звезда, а Хоун хотела быть звездой. Вот оно – светлые волосы, очаровательное безумие, забавные повадки, которые уже знакомы всем по шоу «Хохмы Роуэна и Мартина» или «Бабочки свободны», но нет – зрителей ввергли в шок, обманули. Лу Джин в исполнении Голди Хоун – это очень резкий, очень пронзительный образ, первый, но не последний из архетипа «Кричащей женщины» Спилберга.

В «Экспрессе» нет романтической ауры большинства фильмов о безумных парах, от «Однажды» до Бонни и Клайда, благодаря которой мужчина и женщина по ходу своего путешествия становятся лучше, мягче. Это путешествие никого не трансформирует, видение безумия и жадности толпы здесь скорее ближе к безжалостному «Тузу в рукаве» Билли Уайлдера, чем к лирической простоте «Пустоши». (Досталось и беспомощной полиции: фильм также пророчит, что вся мощь Америки заключена в руках фанатичных людей.)

Утонченная атмосфера и трагический подтекст фильма мгновенно переключают эмоции; в конце мы остаемся в каком-то подвешенном состоянии – словно между грустью и раздражением. Тональная сложность (некоторые скажут неопределенность) уже больше не встретится в его следующих, ультрагладких фильмах. По большей части отзывы критиков были благожелательными, но вполне предсказуемо картина не стала сверхуспешной; Спилберг как режиссер, жаждущий славы, сделал правильные выводы и больше таких картин не снимал. Видимо, чисто случайно он смешал разом все, что по отдельности делает фильм неотразимым, – сгустил краски, добавил непредсказуемости и выставил главных героев в негативном свете.

Единственная причина, по которой мы не до конца презираем эту пару, – это другие персонажи, обладающие моралью, умеющие сожалеть и оправдывающие главных героев, дающие им возможность искупить вину. «Они просто дети», – говорит Бен Джонсон, играющий капитана полиции, а ему вторит похищенный патрульный со стокгольмским синдромом, принявший сторону своих похитителей и пытающийся понять их мотивы.

«В этом фильме много чего от самого Стивена», – скажет Вилмош Жигмонд, его блестящий оператор, который чувствовал, что в этой работе он превзошел себя.

Спилберг привлек к картине исключительные таланты: помимо Жигмонда, он взял джек-пот в виде остросоциального сценария Хэла Барвуда и Мэттью Роббинса (с его собственными правками), а также Джона Уильямса, с которым он будет работать долго и счастливо на протяжении всей своей карьеры.

Фильм демонстрирует умопомрачительное владение камерой, тележкой для камеры, невероятной съемкой в движении висящей, словно акробат на трапеции, внутри автомобиля камерой, фантастические пейзажи равнин Техаса. Также Спилберг доказывает, что пиротехнике никогда не сокрушить человеческую драму (это его конек). Люди на съемочной площадке были поражены тем, как он командовал процессом, сравнивая его не иначе как с Орсоном Уэллсом. Продюсер Ричард Занук, понаблюдав за ним в первый день съемок, сказал, что едва ли ему доводилось работать с кем-то, кто знал бы механику кинопроизводства так, как Стивен. Художники и операторы полностью разделяли это мнение. Жигмонд, работавший с Робертом Олтменом над «Маккейбом и миссис Миллер» и «Долгим прощанием», сказал, что со Спилбергом приятно работать. Он еще ничего не знал – но лиха беда начало. Молодой режиссер задавал кучу вопросов и всегда готов был попробовать что-то новое. Это была поистине сделка, полезная для обоих: он и Жигмонд видели много фильмов; он хотел чего-то «более сильного и менее осознанно стилизованного», чем фильмы Олтмена, и он хотел, чтобы европейская манера давать освещение (естественная) придавала картине документализм9.

Полин Каэль, которая в первую очередь жаждала от кино восторга и возбуждения, оказалась на одной волне со Спилбергом и написала пророческий обзор «Шугарлендского экспресса»: «Спилберг – редкость среди режиссеров – прирожденный конферансье… С точки зрения удовольствия, которое приносит публике техническое исполнение картины, этот фильм является одним из самых феноменальных дебютов в истории кино. Если и есть такое понятие как «ощущать кино»… то Спилберг им располагает. Правда, возможно, он настолько им полон, что других чувств у него нет»10.

«Других чувств у него нет» точно характеризует манеру Спилберга: его фильмы даже при попытке поднимать большие и сложные темы все равно скорее более техничны, чем душевны.

То, насколько режиссер хорошо понимает детей, сполна выражается в одном довольно деликатном моменте: малыш Лэнгдон (его сыграл сын Занука Харрисон) возится на лужайке с собакой и пытается заставить ее поесть так же, как заставляет его самого есть приемная мать. Этот спонтанный жест говорит все, что вам нужно знать о «теплоте» и «безопасности» в приемной семье, единственном образчике «нормальной» семьи в фильме.

В фильме есть момент, когда может показаться, что парочка главных героев нам, наверное, даже симпатична и нам их немного жаль. Лу Джин и Кловис смотрят в автокинотеатре мультфильм Road Runner. Поскольку нет звука, Кловис говорит за мультяшек, а Лу Джин хохочет. Этот кратковременный миг нелепой радости, возможно, единственной, обрывается внезапно – страус (герой