Ричард посмотрел на нее с легким удивлением.Он не ожидал такого такта от Юлли, и ему даже не пришло в данную минуту вголову задуматься над тем, что вызвало подобный поступок с ее стороны. Молодойчеловек ограничился тем, что представил друг другу обеих женщин, а потом ушелпосмотреть, что делается в комнате больного.

Не обращая внимания на холодную сдержанностьКсении, Юлия Павловна без церемонии обняла ее, и сев рядом с ней на диван,дружески сказала:

Не принимайте близко к сердцу глупые словамоей тетушки. У нее страшно недисциплинированный характер, а ее безрассуднаялюбовь к сыну — настоящая "аффенлиебе", как говорят немцы, принеслаИвану больше зла, чем пользы.

Не получая ответа, Юлия Павловна тотчас жепеременила разговор и с той же беззастенчивостью сказала:

Грустная и грязная история это покушение наИвана. Я вполне понимаю ваши чувства, Ксения Александровна, ввиду подобногооскорбления. О, мужчины и супружеская жизнь. Сколько печальных сюрпризовготовите вы нам.

Юлия Павловна вздохнула и возвела глаза кнебу.

Я могла бы вам тоже рассказать многое, чтоиспытала. Без сомнения, человек со временем привыкает ко всему, но я знаю, кактяжелы и горьки первые разочарования.

Ксения с удивлением посмотрела на нее. Ейказалось, что ее изящная собеседница была не способна к глубокому горю, как и кистинной привязанности. Все в ней говорило о ее фривольности: и ее смелыйбегающий взгляд, и вызывающая беззаботная улыбка, и кокетливые кошачьи манеры,и утонченность туалета. Тем не менее, чтобы ответить что-нибудь, молодаяженщина сказала:

Могу вас уверить, что, если бы только я знала,сколько ненависти и презрения ждет меня здесь, я никогда бы не вышла замуж заИвана Федоровича. Я, действительно, выпила до дна кубок разочарования.

В словах молодой женщины звучало столькоистинного горя, что Юлия Павловна была поражена.

«Неужели она имела глупость серьезно отнестиськ красивым фразам нашего дорогого Ивана и мечтать о какой-нибудь идилии с ним?— подумала она. — Но откуда же вышла эта красивая дурочка, что она так...наивна?»

Затем она сказала громко:

Прошу вас, Ксения Александровна, называйтеменя просто Юлией и позвольте мне, в свою очередь, называть вас просто поимени. Между такими близкими родственниками, как мы, всякие лишние величаниябыли бы смешны.

Охотно, если вы этого желаете, — ответила слегким поклоном Ксения.

Затем, чтобы переменить разговор, онаприбавила:

Могу я предложить вам чашку чаю?

О, я с удовольствием принимаю ваше любезноепредложение. Ночь так холодна.

Придя в комнату больного, Ричард застал своюмачеху беседующей с сестрой милосердия, которая, очевидно, успокоила ееотносительно состояния Ивана, так как та уже больше не плакала. Несколько минутспустя, Клеопатра Андреевна увела сестру милосердия в смежную уборную.Пользуясь этим, Ричард взял стул и сел рядом с Марией Николаевной, которая,сидя в кресле в ногах больного, с огорченным видом смотрела на своего внука.

Дорогая бабушка! Я обращаюсь к вашейрассудительности и вашему светскому такту, — сказал он. — Надеюсь, что вы неоткажете загладить несправедливость и грубое поведение матушки и познакомитесьс женой Ивана и отнесетесь к ней с тем уважением, какого она заслуживает.Ксения Александровна достойна всякого уважения. Единственная вина ее заключаетсяв том, что она полюбила Ивана и вышла за него замуж. Но могла ли онаподозревать, что, женясь на ней, он действует исключительно только под влияниембезумного каприза? Для восемнадцатилетней девушки подобная ошибка вполнеПростительна. Для Ивана же нет оправдания. Он до такой степени легкомыслен, чтодаже не позаботился до свадьбы покончить свои грязные любовные дела и привезсюда жену, не будучи уверен, будет ли он в состоянии предложить ей приличноеубежище. Так не поступают. Мужчина в двадцать восемь лет ответственен за своипоступки, и если я помог ему в данном случае, то исключительно из одной толькожалости к невинной женщине, окончательно пораженной устроенным ей приемом. Высами сознаетесь, бабушка, что этот увоз мебели был просто грязною мелочностью.

Я не отрицаю этого и не оправдываю Клеопатру.Но ты сам знаешь, как она вспыльчива и нерассудительна в гневе. Что же касаетсяКсении Александровны, то она действительно очень красива — этого не отнимет унее и ее враг, и я отлично понимаю, что красота Ивана ослепила ее и вскружилаей голову. Вполне также естественно, что когда Иван сделал ей предложение, онане могла устоять и отказаться от такой блестящей партии. Может быть, на неевлиял еще и ее опекун, желая от нее избавиться. Лично я ничего не имею противКсении Александровны и не осуждаю ее за то, что она позволила любви ослепитьсебя. Виноват Иван, что он вступил в брак, не спросив ни у кого совета. Моя жедочь потеряла голову потому, что удар был слишком неожидан.

Так как вы столь рассудительны и мирнонастроены, бабушка, то позвольте мне проводить вас к невестке.

Ричард предложил руку Марии Николаевне. Та,хотя еще и с немного надутым видом, позволила отвести себя в столовую, где Юлияи Ксения только что садились за стол.

Неприятно взволнованная, Ксения поставила настол чашку, которую собиралась налить, и встала, когда к ней подошел Ричард идружески сказал:

Забудем все размолвки. Всех нас связываютобщие узы, любовь к Ивану.

Мария Николаевна с любезным достоинствомобняла Ксению, выразила ей сожаление о случившемся несчастьи и происшедшихнедоразумениях и любезно приняла предложенную чашку чаю.

Очень довольный, что два семейных драконамирно уселись за стол, Ричард решил идти и победить третьего, самого страшного.Но он надеялся победить аргументами, которые всегда оказывались неотразимыми,когда он прибегал к ним.

Попросив Ксению налить и ему стакан чаю,Ричард снова ушел к брату. Клеопатра Андреевна и сестра милосердия все ещенаходились в уборной, откуда ясно доносился их громкий разговор.

Сестра Ефрасия, больной просит пить, — сказалРичард, входя в уборную.

Сиделка тотчас же побежала к больному. Когдаже Клеопатра Андреевна хотела последовать за ней, Ричард удержал ее и запердверь.

—- Оставьте его, матушка. Ваш вид тольковолнует больного и увеличивает его лихорадочное состояние. Профессор уверилменя, что ничего опасного нет и что через две, а самое большее, через тринедели Иван будет здоров.

Я знаю, сестра Ефрасия говорила мне это.Однако ты не воображаешь, надеюсь, что я брошу своего ребенка, не повидавшись сним.

— Нет, если вы думаете оставаться здесь и такоткрыто пренебрегать женой Ивана, я нахожу это неудобным.

— Ты хочешь указывать, как я должна вестисебя? Это уж чересчур.