Окружавшие его трое в штатском с нескрываемой ненавистьюсмотрели на нас.

Они ушли, а мы остались, чтобы обсудить сложившеесяположение и попытаться найти разумный выход. Этот комиссар вцепился в нас почтимертвой хваткой. Часа три у него уйдет на проверку версии Поля, а затем онснова вернется и на этот раз переселит нас окончательно в свой отель, чтобыполностью изолировать от всех возможных неприятностей. Но в запасе у нас естьеще три часа.

— Завтра ночью мы уезжаем, — напомнил Анчелли.

— Да, действительно. Если только все будет нормально. Можетбыть, нам стоит отметить это событие, — предложил я, — давайте назло этомугосподину О пойдем пообедаем где-нибудь в хорошем ресторане.

— Вы знаете такой ресторан? — удивился Поль. — Вы ведь,кажется, говорили, что впервые попали в Андорру.

— Вы не ошиблись. Но вчера, когда мы поднимались вверх поцентральной улице, я обратил внимание на ресторан «Ла Лавальер», он расположенчуть дальше отеля «Рок Бланк». Надеюсь, комиссар разрешит нам пообедать вресторане.

— Хорошее предложение, — с энтузиазмом поддержала меня Офра,— давайте вместе пообедаем. После стольких неприятностей у нас останется впамяти хоть что-нибудь приятное.

— А вы уверены, что комиссар разрешит нам собраться вместе?— спросил Гусейн.

— Ну, это будет с его стороны просто хамством, — возмутиласьОфра, — в конце концов, мы не подследственные и не заключенные.

— Как знать, — невозмутимо ответил Гусейн, — по-моему, унашего комиссара совсем другое мнение.

— Договорились, — решительно заявил Анчелли, — будем обедатьв «Ла Лавальер», назло нашему идиоту-комиссару. Его единственным достижениембыло случайное сообщение из Тулузы от своего родственника. С таким полицейскимкомиссаром мы будем сидеть здесь сто лет и никто ничего не найдет.

— Почему он хочет переселить нас в эту новую гостиницу? —вдруг спросил Поль. — Он, кажется, придумал какой-то трюк. Возможно, он делаетэто специально?

— Вы считаете, что он готовит нам западню? — поняла Офра.

— Думаю, да. Он хочет, чтобы в гостинице что-нибудьпроизошло. Какой-нибудь инцидент. И тогда он сможет задействовать весь свойпотенциал. По-моему, он не совсем кретин, каким вы его себе представляете. Онявно готовит нам сюрприз в этом отеле.

— Каким образом? — презрительно спросил Анчелли.

— Может, он хочет, чтобы убийца как-то проявил себя в этомотеле, и тогда он сможет его взять уже с поличным, продемонстрировав весьспектр своего умения. Но, может, это только мое предположение, и вы правы, ондействительно ничего не понимает. В таком случае мы просто проведем одну ночь вэтом новом отеле и завтра вечером покинем такую чудесную страну, как нашаАндорра.

— Надеюсь, что вы окажетесь правы, — пробормотал Гусейн.

— Во всяком случае, мы должны дождаться комиссара ипопросить его разрешения пообедать в вашем ресторане, Рудольф, — закончил Поль.

— У нас в запасе несколько часов, — напомнил Анчелли, —нужно пойти собрать наши вещи. Вполне возможно, что ретивый комиссар вообщерешит задержать нас надолго, и нам нужно быть готовыми и к такому развитию событий.Пойдемте собирать вещи.

Он повернулся и пошел в холл. За ним ушел Гусейн, ничего несказав нам на прощание. Последним уходил Поль. Кажется, он начал догадываться онаших отношениях.

— Будьте осторожны, — сказал он, как-то мрачно улыбаясь.

— Почему он всегда все знает? — спросила Офра.

— Ты считаешь, это он? — Во всяком случае, он умнееостальных.

— Не думаю, — возразила Офра, — просто вы слишком сильно нелюбите Джулио Анчелли. На самом деле он вовсе не такой, каким выглядит вАндорре. Здесь он все время какой-то взвинченный, а я видела его и в другихместах. Там он был спокойнее и хладнокровнее.

— Здесь трудно сохранять хладнокровие, — возразил я, — сразутри убийства подряд. Это много даже для самых стойких людей. Согласись, можнобыть взвинченным после таких преступлений.

— Не знаю, может, ты и прав. А вот Гусейн, мне кажется,единственный, кто действительно боится этого убийцы.

— Плохо ты его знаешь, моя дорогая. Гусейн не простосекретный агент, он настоящий профессиональный убийца, как и Эльза Шернер.Просто мы слышали о его заслугах разведчика и очень мало знаем о его работе вшахской контрразведке.

— Признаюсь, я этого не знала, — пробормотала Офра.

— Неужели есть нечто такое, чего не знает МОССАД? — пошутиля. — Вы ведь знаете все на свете. Вам положено даже знать, какие тапочки онносил в детстве и какой сорт чая любила его бедная мама.

— Очень остроумно. Между прочим, это только теперь Иранявляется для нас объектом номер один. Раньше, пятнадцать лет назад, такогосовсем не было. Мы были лучшими союзниками в регионе, и шахские специалистыдостаточно тесно сотрудничали с нами. Просто после их революции все поменялось,и нам пришлось заниматься Ираном, хотя нужно сказать, что у них достаточнозамкнутое общество и нам все труднее приходится добывать информацию из этогогосударства. Поэтому ты напрасно удивляешься, Рудольф, я вполне могла не знать,какие тапочки он носил в детстве.

— Буду считать это уважительным обстоятельством. Тебе некажется, что нам нужно подняться наверх и собрать свои вещи?

— Идем, — согласилась она.

Мы пошли в холл под бдительными взглядами полицейских. Нужноотдать им должное, они следили очень аккуратно за каждым из нас. В лифт мы тожевошли не одни, а с каким-то полицейским в штатском, который валял дурака истарательно изображал из себя обычного гостя отеля, забыв о своей казеннойфизиономии и казенных ботинках, которые он в суматохе явно не успел поменять.Вообще, если хотите, могу дать вам бесплатный совет. Когда за вами следятсотрудники контрразведки, обращайте внимание на обувь окружающих вас людей. Онимогут легко менять одежду и гримироваться, но обувь, как правило, подбиратьочень трудно, она слишком индивидуальна, и сотрудников, которые следят за вами,выдает часто именно это обстоятельство.

На этаже стоял полицейский. По-моему, они вызвалидополнительные силы из Испании, решив задействовать всех полицейских в радиусеста пятидесяти километров. Полицейский строго посмотрел на нас, но ничего несказал. Мы дошли до номера Офры.

— У тебя много вещей? — спросила Офра.

— Нет, — честно ответил я, — небольшой чемоданчик.

— Может, зайдешь ко мне что-нибудь выпить? — Это звучало какявное приглашение.

— С удовольствием, — я смело шагнул за ней. Полицейскийпосмотрел на нас неодобрительно, но ничего не сказал. Не может же он запретитьнам разговаривать друг с другом. А убивать мы никого не будем — это точно.Иначе этот полицейский будет очень неприятным свидетелем на суде. И другой, вштатском, тоже может вспомнить, как мы вместе поднимались в лифте. Наверное, мыоба подумали об этом, когда вошли в номер. Я ногой закрыл дверь и поцеловалОфру.