— Что ты думаешь по поводу нашего комиссара? — спросила меняОфра, усевшись напротив со стаканом апельсинового сока в руках.

— Типичный кретин, — пробормотал я в ответ.

— Я не была бы столь категорична, — возразила Офра.

— Почему?

— У него иногда бывают довольно умные мысли. Редко, нобывают. Он не безнадежен, Рудольф, он совсем не безнадежен.

— Ты считаешь, что он найдет убийцу? — удивился я.

— Не знаю, но он, во всяком случае, уже не оставит нас впокое. Убийце будет трудно найти себе жертву в следующий раз.

— Не будь столь уверенной в этом.

— Ты что-то подозреваешь?

— Просто убийца, который осуществил три убийства, былдостаточно подготовленным человеком, и его не остановят эти полицейскиеманекены.

— Значит, ты серьезно полагаешь, что убийства могутпродолжаться?

— Хотел бы ошибиться, но боюсь, что это так.

— Да, — задумчиво произнесла Офра, — кто-то из них троих.Поль, Джулио или Гусейн.

— А может, убийцей Мортимера и Эльзы был сам Ли? — спросил я.

— Что ты сказал?

— Это единственное логическое объяснение. После смерти двоихагентов китаец хотел убить и меня, но промахнулся. Поняв, что он раскрыт, Липокончил жизнь самоубийством. Тебе нравится такое объяснение?

— Честно говоря, нет.

— И мне не нравится. Ли был мертв, когда я туда ворвался.Значит, его убил кто-то из троих наших коллег. Только они трое.

— Да, — согласилась Офра, — кто-то из них выстрелил и в наспосле того, как застрелил мистера Ли.

— Это, по-моему, понял и наш комиссар. Но вопрос в том, ктоименно убил мистера Ли.

— У каждого из них есть алиби, — напомнила Офра, — но кто-тоиз них врет. Весь вопрос в том, кто именно врет.

— Нужно проверять их алиби, очень тщательно проверять.Только тогда можно будет установить, кто из них врет.

— Ты кого-нибудь конкретно подозреваешь?

— Всех троих. Я не могу исключить никого из них троих. Да иалиби у этой троицы немного натянутые.

— Почему?

— Гусейн говорит, что говорил по телефону целых десятьминут. Не сомневаюсь, что телефонная компания даст нам именно такой счет. Но необязательно, чтобы все это время он говорил.

— Значит, ты думаешь…

— Ты меня правильно поняла. Если Гусейн придумал этоубийство, он вполне мог обеспечить подобное алиби. Кто-то позвонил ему из Иранаили он сам позвонил туда, заранее договорившись, и затем десять минут занималтелефон. Не разговаривал, а именно занимал. Говорить вполне мог его напарник изИрана, чтобы обеспечить алиби Гусейну. Тот положил трубку, спокойно спустилсявниз, застрелил китайца, а затем, поднявшись наверх, включился в разговор. Всеэто время его сообщник добросовестно говорил в телефон всякую чушь. Такоевозможно?

— Я об этом как-то не думала, — изумилась Офра, — у тебядостаточно оригинальная версия, Рудольф, такое вполне могло быть. Чтобыобеспечить себе алиби, он, конечно, мог найти сообщника в своей стране. И никакневозможно проверить. Ведь компания не фиксирует, кто именно говорил и сколько.Разговор длился ровно столько, сколько говорят оба собеседника. При этомразговор вполне может состоять из монолога. Значит, это Гусейн?

— Необязательно. Это вполне мог быть и Джулио Анчелли. Онведь выходил в туалет, а там через окно на первом этаже можно было вылезти наулицу. Он поднялся наверх, застрелил Ли и затем вернулся обратно и вышел в зал,после чего выбежал к нам на улицу. Да, я забыл сказать, он вполне могвыстрелить в меня перед тем, как покинуть номер Ли. То же самое мог проделать иПоль. Даже с большей вероятностью. Он ведь тоже мог выйти через окно, тем болеечто он меньше ростом, чем Джулио.

— Ты меня разочаровал, — она не терялась даже в такойситуации, — значит, верить нельзя никому?

— Даже никому из них троих, — твердо ответил я.

— А тебе, — спросила она, глянув на меня в упор и чутьприкусив губу, — тебе можно верить?

— Не знаю, — честно ответил я, — но, если ты думаешь, что ясам стрелял в себя, тогда, конечно, верить не стоит.

— Не обижайся, — она дотронулась до моей руки, — в концеконцов, даже хорошо, что этот убийца стрелял в нас. Теперь мы твердо знаем, чтомы двое вне подозрений.

— Будем считать это единственным положительным моментом завсе время нашего пребывания в Андорре, — вздохнул я.

— В этой стране нужно только любить, — вспомнила она моислова. Это уже было как обещание. — Я могу положиться на тебя, Рудольф? —спросила меня Офра, глядя мне в глаза.

— Примерно настолько, насколько красивая женщина можетположиться на влюбленного в нее мужчину, — я тоже смотрел ей в глаза. В концеконцов, она мне очень нравилась, а ее политические взгляды, как и мои, менямало волновали.

Впрочем, по большому счету, какие у нас могут бытьполитические взгляды? Мы все циники и прагматики. Нам важна наша работа, безкоторой мы не можем, как без наркотика, и наши деньги, которые нам платят заэти кульбиты по разным странам и континентам. По большому счету нас не волнуютдаже деньги. Сегодня они есть, завтра их нет. В процессе работы через наши рукипроходят иногда миллионы долларов, но мы редко становимся миллионерами ивыходим на пенсию. Главное для нас, конечно, работа. Ради нее мы готовы лететьв Антарктиду или в Гренландию, танцевать самбу с белыми медведями, кормитьносорогов в Африке или жевать гусениц где-нибудь в Индонезии. И это все радиудовольствия перехитрить другого агента, чужую разведку и суметь выполнитьпорученное тебе дело. Для нас это самое важное. Может, это своего родасублимация творчества. Как у художников или писателей.

Только не нужно смеяться. На самом деле подобные опасностинас только воодушевляют. Без них наша работа была бы не такой интересной. И недумайте, что я впервые слышу о сублимации. Мы должны быть еще ивысокообразованными людьми, чтобы успешно справляться со своими обязанностями.Кстати, в Антарктиде белых медведей не бывает. Это я тоже знаю.

— Что ты предлагаешь? — спросил я Офру. Вообще-то обращалсяя к ней на «ты», считая для себя такое обращение правильным. Но она этого незнала. Все дело в английском языке, где подобное обращение невозможно. Тамсуществует только обращение на «вы». И к королеве, и к дворнику. Хотел сказатьк шлюхе, но вы подумаете сразу, что я имею в виду Офру, а мне бы этого очень нехотелось. Все-таки она была очень красивой женщиной.

— Нам нужно точно знать, кто из них троих убийца, — твердосказала Офра, — и мы должны что-нибудь придумать для этого.